Я вспомнил, как год тому назад в этот же день я пришел к дяде и не застал его дома; из окна я увидел какого-то человека на последней ступеньке лестницы. Это был дядя. В широком плаще, развеваемом ветром, с непокрытой головой, стоял он лицом к морю и порой поднимал руку, словно разговаривая с кем-то. Волны обдавали его брызгами, ветер охватывал его своим леденящим дыханием и играл его седыми волосами, а он стоял и простоял полчаса. Потом, повернувшись, медленно стал подниматься по ступенькам наверх. Теперь я понял, отчего он стоял тогда на берегу; как сегодня, вспоминал он роковой вечер.
Прошло около часа. Начинало смеркаться, пора было отправиться домой; я осторожно вошел в соседнюю комнату, желая проститься со стариком. Он по-прежнему спал; на мгновенье меня поразила тишина — не слышно было неровного дыхания спавшего… «Он умер…» — мелькнуло у меня, и я бросился к креслу, схватил дядю за руку — она была уже холодна и не отвечала на пожатие; голова лежала в подушках, и открытые, безжизненные глаза устремлены в окно — на море…
Я остановился у кресла и долго смотрел на дядю; сумерки быстро наступали, и из углов комнаты потянулись тени, серая мгла повисла над морем. Дядя словно спал, наклонив голову на грудь… Мне казалось, что старик вот-вот опять поднимется, снова сверкнут глаза из-под нависших бровей, рука протянется вперед, указывая на белые гребни, грустный задумчивый голос произнесет: «Слышишь, мальчик, как море шумит». Но нет, губы оставались безмолвны, рука не шевелилась, глаза тускнели…
Я стоял у окна, и наедине с холодным трупом мысли мои невольно занялись вопросами о вечности и смерти. Мерное тиканье часов — мгновения, море своим ровным глухим шумом говорило о вечности, смерть — в кресле передо мною…
Когда я вышел от дяди, было уже совершенно темно; ветер крепчал, тучи неслись по небу словно бледно-желтые призраки, освещенные огнями города; на темном горизонте мигали фонари гавани, как светлые звезды; белые гребни волн еле виднелись в море, по-прежнему шумевшем внизу.
«Слышишь, мальчик, как море шумит, — почудился мне снова голос дяди. — Шуми, вечное море, шуми! Мое счастье и моя жизнь уже прошумели…»
Приблизительно тогда же, когда писался этот рассказ, Владимир Афанасьевич обратился за советом к своему школьному учителю: не бросить ли институт, не отдаться ли целиком литературному труду?
Алексей Александрович Полозов дал мудрый совет. Обручев запомнил его на всю жизнь и даже много лет спустя, в своих воспоминаниях, цитирует дословно:
«Ваши литературные, наклонности еще недостаточно ясны и сильны, чтобы всецело полагаться на них. Писатель должен знать жизнь, чтобы создавать что-либо ценное, а Вы ее еще мало знаете. Попробуйте свои силы на горном поприще, в нем очень много интересного и трудного, заслуживающего описания. Тогда у Вас будет и материал для литературной работы».
Прав, тысячу раз прав учитель.
Сам Обручев называл «Море шумит» рассказом, но фактически это романтический вымысел. Даже образ дяди лишен каких-либо жизненных штрихов. Да и зачем они? Вся рассказанная история — только символ, точнее, юношеская претензия на символ.
Учитель подметил главное — ранние литературные опыты Обручева лишены связей с реальной жизнью.
«Пришлось согласиться, что мой учитель совершенно прав, я последовал его доброму совету», — пишет Владимир Афанасьевич в воспоминаниях.
Можно сказать вполне определенно: не будь Обручев геологом, путешественником, не было бы ни «Плутонии», ни «Земли Санникова», ни «Золотоискателей в пустыне», ни «Рудника Убогого», ни «В дебрях Центральной Азии». И конечно, не было, бы замечательных научно-популярных статей, научно-популярных книг.
В 1890 году появились путевые очерки Владимира Афанасьевича «По Бухаре» и первая научно- популярная публикация — «Залежи бурого угля с. Зиминского». Потом «Письма» из путешествия по Китаю.
Научно-популярный жанр по праву считается одним из труднейших в литературе.
Обращаясь к своим ученым коллегам, известный английский естествоиспытатель и популяризатор Дж. Б. С. Холдейн писал: «Вы, вероятно, привыкли к двум категориям научных статей: к ответам на вопросы, где вы стремитесь возможно шире показать объем ваших знаний по целому разделу науки, или же к специальным научным сообщениям, в которых вы детально излагаете какую-то узкую проблему. Когда вы пишете научно-популярный очерк, перед вами совсем другая задача. Не следует бравировать своей эрудицией… Ваша задача — увлечь читателя, возбудить его интерес…»
Обручеву это удавалось блестяще. Владимир Афанасьевич, что называется, «чувствовал» читателя. Его научно-популярные статьи публиковались в «Пионерской правде» и… на листочке отрывного календаря, в «Правде» и «Известиях», в журналах «Природа», «Вокруг света», «Новый мир», «Огонек»…
Тематика статей столь же разнообразна: «Четыре эпизода из путешествия А. В. Потаниной в Центральной Азии и Китае», «Экспедиция Нансена к Северному полюсу и ее результаты», «Ищите радий» (публикация 1913 года!), «Роль геологии на театре военных действий», «Происхождение Телецкого озера», «Пещера ископаемых драконов в Китае», «О происхождении нефти», «Животные ледникового периода в изображениях современного им человека», «Сколько лет Земле?», «Земля Санникова. Нерешенная проблема Арктики», «Что может наблюдать юный геолог?», «Почему я сделался путешественником?», «Новая наука — мерзлотоведение», «Как образовались сокровища Урала», «Геология и война», «Строительство ледяных складов», «Движутся ли материки?», «Значение геологии в школе и жизни», «Наступление на пески», «Ледниковый период и Атлантида», «Можно ли, нужно ли мечтать?»…
«Занимательная геология» — лучшее, что создано Обручевым в научно-популярном жанре. Книга была написана еще в предвоенное время, и при первом издании (в 1944 г.) ее сочли «слишком занимательной». Книгу «отредактировали», дали новое название: «Основы геологии (популярное изложение)». Верно, конечно, что книга дает исчерпывающе полное представление об основах геологии. Но первоначально она была адресована юному читателю, а в отредактированном виде увлечь этого юного читателя она вряд ли может.
К счастью (и к сожалению, уже после смерти автора, в 1961 году), текст «Занимательной геологии» был восстановлен.
Отрывок, конечно, не может дать полного представления о книге. Но все-таки кусочек «Занимательной геологии» нельзя не процитировать:
МОЛОДОЙ СЛЕДОПЫТ
Если вы катаетесь на лыжах и бываете за городом, конечно, не там, где десятки и сотни лыжников избороздили снега по всем направлениям своими следами, а подальше, где поверхность недавно выпавшего снега не тронута, — обратите внимание на следы животных и попытайтесь объяснить, кто их оставил. Научитесь различать следы, оставленные зайцем, лисицей, собакой, волком, вороной, воробьями или другими мелкими птицами.
Следы птиц легко отличить по форме и по тому, что они кончаются внезапно и возле отпечатков лапок можно видеть полосы, оставленные крыльями при взлете.
Интересно наблюдать следы и на поверхности сыпучих песков в стороне от колодцев, где они не затоптаны скотом, идущим на водопой. Там можно заметить следы зайца, лисицы, суслика, ящериц, разных птиц и даже жуков и змей. Если провести несколько часов, притаившись в кустах, чтобы проверить свои догадки, можно увидеть и кой-кого из тех, кто оставляет эти следы.
На влажном песке, на иле плоских берегов озер и морей, на вязкой глине такыра, освободившегося от воды, также можно наблюдать следы разных животных, которые будут долговечнее, чем следы на снегу или песке. Последние уничтожит следующий снегопад или ветер, а следы на глине высохнут вместе с глиной и сохранятся до следующего затопления, которое не уничтожит их, но покроет новым слоем глины, то есть
