Перебирая пачки денег на полу, майор Бобров растерянно проговорил:
— Как же мы их хранить-то будем?
Олевский, делавший какие-то заметки в тетради, спокойно ответил:
— Сдай коменданту штаба Федотову. Он будет их хранить и по твоим распискам выдавать кому нужно. А расписки снова возвращать тебе...
Бобров засмеялся:
— Здорово придумал. Будь моя воля — назначил бы я тебя министром финансов!
Захваченные у немцев деньги оказали огромную помощь партизанам. Значительная сумма была переправлена подпольщикам в Банскую Бистрицу, а также в соседние партизанские отряды.
ДНЕВНИК КАПИТАНА ОЛЕВСКОГО
Козий хребет на несколько месяцев приютил отряд «Вперед». Здесь партизаны встретили Новый, 1945 год. Вот как рассказал об этом в своем дневнике капитан Олевский:
«Сегодня — Новый год!.. На дворе страшный ветер и сильный мороз. И все же встретили Новый год неплохо. В новой штабной землянке поставили елку. Пели песни, вспоминали родных и близких, тех, кто ушел в эту морозную ночь на выполнение задания... Тосковали по Родине... Нашим новогодним подарком фрицам было несколько пущенных под откос эшелонов с военной техникой...»
Немногословные дневниковые записи скупо повествуют о партизанских буднях отряда «Вперед». Но за каждой строкой стоит подвиг людей, которые вдали от Родины мужественно выполняли свой интернациональный долг.
«21 января. Группа Леонида Новикова взорвала электростанцию в селе Стары Горы, которая снабжала энергией военные предприятия, шахты, лесопильные заводы в прилегающих промышленных центрах: Банской Бистрице, Подберезове, Зволене, Лученце, Подканове, Ульмановске. Операция, тщательно разработанная и вместе с тем вся построенная на риске, прошла без потерь с нашей стороны...»
А дело было так.
Морозной, вьюжной ночью партизаны пробрались в село Стары Горы и залегли недалеко от станции. Нужно было выждать удобный момент и снять часовых. В группе, кроме ее командира — Леонида Новикова, — были еще шесть человек: трое русских — Михаил Яшин, Владимир Шатилов, получивший разрешение штаба пойти на операцию, Тимофей Залива и трое словаков — Ян Чипка, Петрик и Чевела. Двое последних — совсем еще молодые ребята, лет по 16—17 каждому.
Прошел час... Ветер усилился, снег слепил глаза, холод пробирал до костей. Партизанам видно, как укутанные поверх шинелей теплыми платками часовые бегают в своих секторах, засунув руки в рукава. Все реже и реже останавливаются они, чтобы осмотреться вокруг.
— Пора, Леня, — стирая с лица снег, говорит Шатилов. — Околеем...
— Мы-то — не знаю, а вот фрицы, кажется, уже готовы. Им уже не до охраны...
Осторожно ползут вперед партизаны, крепко сжимая в руках ножи. Тишина, в которой слышится лишь вой метели, не должна нарушиться ни единым выстрелом, ни даже криком человека. Вещь недалеко расположены немецкие казармы, которые занимает фашистский гарнизон, по улицам села ходят патрули.
«Осторожней, Володя, осторожней», — мысленно приказывает сам себе Шатилов. Он сворачивает к дорожке, по которой только что прошел немец, и замирает в трех шагах от нее, вжавшись в снег. Ветер свистит в ушах, но разведчик ничего не различает, кроме хруста шагов часового. Шаги все ближе и ближе. Вот они поравнялись с партизаном. Владимир приготовился к прыжку, выжидая доли секунды. Здесь не должно быть никакой ошибки, никакой. Иначе погубишь не только себя... Раз, два, три... И в тот же миг, словно подброшенный пружиной, Владимир вскочил и бросился сзади на часового. Тот не успел даже обернуться, даже вскрикнуть не смог.
Оттащив фрица в сторону и сняв с него автомат, Шатилов подбежал к Новикову. Возле командира уже собрались все партизаны группы.
— Как у тебя, Володя?
— Порядок, Леня.
— Быстрей на станцию...
Вместо немцев на часах встали трое партизан, готовые огнем прикрыть своих друзей, что ушли в здание электростанции... Войдя в машинный зал, партизаны увидели возле огромной машины двоих рабочих в спецовках и с масленками в руках. В углу, за небольшим столиком, сидел, что-то записывая в журнал, пожилой словак.
— Здравствуйте! — произнес Новиков, остановившись возле двери. — Кто старший?..
Молча поднялся из-за стола пожилой коренастый словак, захлопнул журнал.
— Кто вы?
— Механик смены...
— Немцев нет?
— Нет... Немецкий инженер только днем бывает.
— Позовите своих людей!.. Только тех, кто работает в этом зале...
Механик повернулся к рабочим и махнул им рукой, подзывая к себе.
В это время Шатилов и Ян Чипка вытаскивали из вещмешков тол, детонаторы, бикфордов шнур. Подошли рабочие. Их было человек шесть. Новиков приказал им одеться и покинуть здание.
— А завтра немцы расстреляют нас, — тихо сказал механик. — Вы нам руки свяжите и выведите на улицу. Тогда и к нам никто не придерется...
— Согласен, — сказал Новиков и бросился закладывать взрывчатку под машину. Механик станции, наблюдавший за его работой, заметил:
— Лучше в другом месте: и машина особо не пострадает, и ремонтировать долго не будешь. А здесь не клади. Мы ее еще на свободную Словакию заставим работать.
Заминировав станцию, партизаны уже готовились поджечь бикфордов шнур, когда Ян Чипка заметил висевший на стене телефон.
— Связь с Банской Бистрицей есть? — спросил он у механика.
— Есть...
Словак снял трубку и попросил телефонистку срочно соединить его с комендантом города Банская Бистрица.
— Комендант слушает, — донесся чей-то раздраженный голос.
— Господин комендант? — вежливо поинтересовался Ян Чипка.
— Да, комендант... Кто это?..
— Господин комендант!.. Сейчас партизаны будут взрывать вашу электростанцию в селе Стары Горы.
В трубке прозвучало невнятное бормотание, видно, комендант просто не нашел сразу слов, чтобы ответить на такую «любезность».
— Вы поняли, господин комендант?.. А сейчас слушайте взрыв!
Словак опустил трубку телефона рядом с миной, подложенной под станину машины, и следом за остальными партизанами вышел. На улице по-прежнему свистела вьюга, свирепел мороз и расхаживали возле электростанции «часовые».
Через несколько минут громыхнул взрыв, надолго лишивший многие немецкие предприятия и шахты электроэнергии.
А вот еще несколько записей из дневника капитана Олевского:
