Миллиарды людей, у которых нет завтрашнего дня, вас это не ужасает?! – ее голос креп. – Вы создали идеальную структуру для поддержания стабильности в иерархии миров. Вот только эта стабильность ежедневно оплачивается сотнями нуллифицированных ветвей.
– Таков закон Древа Миров, – голой схоластикой гиперборея было не прошибить. – Почти никого из них мы не уничтожаем намеренно.
– Верно! Но вам плевать, что наша культура на тысячелетия древнее ваших! Вам плевать на то, что мы создали мир, о котором вы можете только мечтать! Мы не воюем уже десятки веков, мы чтим каждого нашего гражданина как единственное и уникальное существо во вселенной, мы свободны от алчности, зависти и страха… Мы – совершенство, которого никогда не достигнут ваши стабильные ветви! Почему же ойкумена так жестока?! Почему ветвь, где все равны и счастливы, так невероятна?!
– Потому что вы – утопия, – откликнулся гиперборей, и в голосе его прозвучало мимолетное сочувствие. – Я слышал о многих мирах, подобных вашему. Они все нуллифицировались в первую сотню лет после отделения. Как вы продержались так долго?
– Нашим ученым и воинам удавалось продлевать существование мира столетиями… пока к нам не пробились из родительской ветви. После этого все работы по поддержанию стабильности были прекращены.
– Ясно, – Градобор покивал и посмотрел на Павла. – Вот лишнее доказательство того, что абсолютно правых, как и безоговорочно виноватых не бывает. Они падальщики.
Атлантка сникла, как будто устав от своей обвинительной речи. Пожала плечами.
– Называйте это как хотите. Мы брали жизнь только у миров-мотыльков – тех, кому ойкумена отпустила жалкие десятки лет. Мы дарили им счастливое забвение вместо ужаса прозрения и ожидания конца.
– Что это значит? – Павел нахмурился.
– Это значит, что они научились атаковать малостабильные ветви с близким сроком нуллификации. Провоцировали события, которые ускоряли этот процесс, вызывая перераспределение вероятностей в окололежащих ветвях. Говоря проще, они продлевали себе жизнь за счет других. Оставаясь при этом свободными и счастливыми.
– Я слышал, что для этого им надо было действовать на Земле.
– Необязательно. Можно из любой старшей в иерархии ветви, хотя и не с такой эффективностью. Они, судя по всему, орудовали в родительском мире атлантов, пока те не поймали их за руку. А впрочем… что вы делали на Земле?
Переход прозвучал настолько естественно, что атлантка не успела прикусить язык.
– То же, что и всегда…
– То есть, вели агентурную работу, – немедленно подхватил гиперборей. – Но уже на новом уровне иерархии вероятностей. Сдается мне, Павел, наши атланты не зря волновались. Они прошляпили мощного сателлита, который… Нет, позвольте я угадаю: готовился к атаке как минимум второго уровня – к попытке поменяться с «родителем» местами?
– Да, – обреченно согласилась Таис. – У нас ничего не вышло. Пожалуйста, отпустите меня домой. Мы больше для вас неопасны.
Павел чуть было не выпалил: «Почему?», но Градобор опередил его. И вопрос гиперборея прозвучал совсем иначе:
– Когда?
Ответ Таис едва можно было расслышать.
– Сегодня в половине седьмого по-местному, – прошептала атлантка. – Отпустите меня… Я хочу быть дома, когда это произойдет.
Павел понял. Холодок пробежал у него по спине. Не от сознания близкой гибели какого-то далекого и чужого мира – это все было слишком абстрактно. Но мужество этой женщины, которая до последнего боролась за существование своего дома…
– Градобор, – позвал он.
– Не стоит, – зрачки огромных глаз гиперборея сузились. – Я и сам знаю. Это происходит по сотне раз на день, десятки ветвей нуллифицируются каждый час… А я все равно не могу к этому привыкнуть, когда сталкиваюсь лицом к лицу… И все же, Таис, поймите меня правильно, я должен знать всю комбинацию. Потом я отпущу вас и даже собственноручно настрою процессор. Павел, дай, пожалуйста, активатор.
– Что именно вам нужно?
– Все. Но, чтобы не терять время, я вам помогу. Итак: вы вычислили фактор влияния. Чтобы свалить родительскую ветвь атлантов, вам понадобилось следующее звено в иерархии вероятностей – Земля. Как давно вы внедрились в земное представительство Ассамблеи?
– Год назад. Но не сразу в земное представительство, сначала в Миссию милосердия в Атлансии – это медицинское учреждение. На Землю меня перевели хоть и по протекции, но совершенно легально. Мы посчитали это большой удачей.
– По протекции… – повторил гиперборей. – Чьей?
– Эхтинора Тарийского.
Павлу показалось, что Градобор вздрогнул при этих словах.
– Таис, хочу предупредить, что в ваших интересах говорить только правду. Пока я ее не услышу – вы не покинете эту ветвь.
– Я говорю правду. Это действительно в моих… личных интересах.
– Вам придется убедить меня. Какой смысл главе Миссии Атлансии в земном представительстве Ассамблеи добиваться нуллификации собственного мира?
– Активация фактора влияния не означает немедленной нуллификации родительской ветви. Мы просто поменялись бы местами в иерархии. На их долю оставалось еще три-четыре века существования. Хватило бы и нам, и нашим детям. А внуки уже принадлежали бы к новой стабильной ветви.
– Вот как… – если гиперборей и был удивлен, то сумел это хорошо скрыть. – Значит, наши предположения, Павел, о любовной связи были верны… Но ведь Эхтинор действовал не один. Кто его сообщники и в чем их заинтересованность?
– Он сумел наладить контакты с оппозиционной европейской фракцией. Те активно помогали, тайно переправляли бойцов, финансировали, обеспечивали связь. Но они не ведали, что творят, потому что никогда не пошли бы против своего мира. Зато против режима – легко.
– Режима? Мне казалось, что в Атлансии конституционная монархия.
– Для нас это режим столь же жестокий, как и диктатура.
– Что ж, о вкусах не спорят. Движемся дальше. «Атака» на фабрику на уровне местных уголовников и властей была отвлекающим маневром?
– Естественно. И она бы удалась, если бы земляне не взяли в штат его. – Атлантка кивнула на Павла. – По плану Земной отдел все еще должен был копаться в местных бюрократических инстанциях. Такого оперативного и… неформального расследования мы не ожидали.
Землянин не успел решить, начинать ли ему гордиться немедленно или подождать ордена. Из коридора донеслись неторопливые шаркающие шаги, и Павел с трудом подавил порыв выхватить оба ствола.
– Не с-стреляй… – донеслось знакомое шипение. – Я вх-хожу…
И ящер шагнул в комнату.
– Что это с вами? – проговорил гиперборей.
Плащ ящера был испещрен пробоинами и опалинами, но все еще хорошо скрывал содержимое.
– Я догнал… – смутно пояснил тот. Кинул взгляд на атлантку, на фальшивый ресивер и цилиндр активатора у гиперборея в руке. И молча кивнул, не спросив никаких разъяснений.
– Ясно, – проговорил Градобор. – Это был Эхтинор Тарийский?
– Да…
– У вас произошла стычка?
– Да…
Павел усмехнулся, представив себе ее исход.
– Он хотя бы жив?
– Да, – в третий раз произнес Чщахт. – С-с-нач-чала не х-хотелос-сь убивать… Потом он уш-шел…
– Как это?.. – Павел перестал улыбаться. Градобор тоже.
