клиническая смерть.
– Плох-хо… – констатировал тот, поднимаясь.
– Должок у меня был, – объяснил Павел, не испытывая особой вины. – Захотелось вернуть…
– Захотелось?! А у меня вся операция насмарку! – шеф и вправду выглядел раздосадованным. – Так что учти: штраф ты, герой, заработал раньше, чем зарплату!
– Зарплату… Ага… – несмотря на телесные повреждения, в этот раз Павел соображал быстро. – Ну, тогда хоть снимите наручники.
Ящер шагнул к нему за спину.
– Ч-человек… – прошипел он с непонятной интонацией.
Раздался треск, и Павел принялся растирать освобожденные руки. Браслеты остались на кистях, но перебитые звенья цепочки осыпались на пол.
– Уходим, – хмуро распорядился шеф, взглянув на мигающий красным индикатор своей коробочки. – «Пауза» кончается…
3
Шеф с удовольствием втянул сигаретный дым и даже сложил губы буквой «О», как будто собирался пустить колечки.
– Скажи, Головин, фантастику читаешь? Или хотя бы смотришь?
– Смотрел, – Павел кивнул. – Иногда.
– Уже хорошо, – прокомментировал шеф и продолжил: – Идея параллельных миров знакома?
– В общих чертах, – Павел ухмыльнулся.
– Вот именно, что «в общих»… – проворчал Филиппыч. – Пишут, конечно, всякую чушь, а показывают и того хуже. Но если будешь с нами работать, Паша, придется привыкать – в самых общих чертах это правда. Параллельные миры есть.
– Ну да, понятно, – согласился Павел и на всякий случай уточнил: – а марсиане?
– Что – марсиане? – сбился Филиппыч.
– Марсиан нет, – подхватил шеф выпавшее знамя. – И вообще пришельцев нет. Во всяком случае, в нашей ветви мы с ними не встречались и еще, слава богу, долго не встретимся. Нам и параллельных ветвей хватает.
– Ветвей? – не удержался Павел. – Их еще называют мирами, кажется?
По дороге на фабрику он честно пытался подготовиться к тому, что ему расскажут нечто нетривиальное, и все же пока не мог заставить себя воспринимать услышанное без иронии. А ведь говорят ему, наверно, серьезные вещи, с которыми теперь предстоит жить.
Шеф понял.
– Ты видел ящера с гипербореем в работе. По-твоему, это люди?
Павел вполне искренне помотал головой, но шеф не унимался.
– Оружие инка помнишь? На «ТТ» мало похоже, правда? У нас таких не делают. Даже у них таких еще не делают, куда уж нам.
– Ясно, – проговорил Павел.
– Да ничего тебе не ясно! – перебил его Филиппыч. – Сиди да слушай…
– Мы узнали о них четыре года назад, – продолжил шеф, не обратив внимания на комментарий. – Ты уже видел представителей трех рас, доминирующих в своих мирах. Есть еще атланты, эта четверка – основная. Прочие не поддаются не только контролю, но даже учету. Часто они появляются и исчезают раньше, чем мы об этом узнаем. Тебе пока достаточно просто знать, что их очень много.
Павел напрягся и послушно задал вопрос, ради которого шеф сделал паузу. Тот охотно пояснил в ответ:
– Мы – это люди, с которыми параллельщики согласны иметь дело. И с которыми иногда готовы считаться.
– Организация?
– Считается, что да. Хотя нормальной организацией мы так и не стали. Пустой этаж ты видел и выводы, конечно, сделал. Очень сложно подбирать персонал на такую работу. Нас всего трое, Паша. Мы вот с Семеном да еще Миша-охранник – его ты тоже встречал. Но он-то скорее так, для мебели. О периферийной сети можем только мечтать – один черт знает, что там делается. Про зарубеж вообще молчу. Слава богу, параллельщики финансируют нас и поддерживают силовые акции, когда они необходимы. На том и держимся.
– Еще вопрос, – Павел заранее улыбнулся. – Ваш любимый цвет одежды – черный?
– Вот, – шеф повернулся к Филиппычу, – понаснимают всякой ерунды, задурят молодежи голову, понимаешь!..
Тот развел руками и попробовал заступиться за Голливуд:
– Нет, ну все лучше, чем ничего…
– Лучше бы книжки читал! – Шеф снова повернулся к Павлу. – Теорию вероятности, например… На самом деле агенту Джей можно только позавидовать. Мы не контролируем чужаков, а лишь прикрываем их особо громкие дела. Иногда организуем связь с земными спецслужбами, особенно по вопросам получения информации или запуска дезы. Бывает, работаем с бандитами ну это ты сегодня видел. В общем, крутимся, как можем.
– Другими словами вы на них пашете, – сформулировал Павел общую мысль услышанного.
– Другими словами, да, – шеф согласился, не моргнув глазом, но было видно, что такое определение его покоробило.
– Мне показалось, ящер с гипербореем вас слушаются.
– Это прикомандированные бойцы. Возникла проблема. Решаем ее мы, но Ассамблея активно помогает, потому что вопрос затрагивает всех.
Павел помолчал секунду, пытаясь собраться с мыслями. Разговор, который должен был привести в порядок кашу в голове, лишь добавил в нее масла и хорошенько размешал.
– Ничего не понимаю, – сдался, наконец, он. – Что еще за ассамблея?
Шеф переглянулся с Филиппычем.
– Какой резвый, – буркнул тот. – Иному впечатлений на месяц бы хватило, а этот: «не понимаю»…
Шеф кинул взгляд за окно, где ранние сумерки неумолимо превращались в поздний вечер. Вздохнул.
– Не спеши, Головин, – заявил он. – Поймешь, когда понадобится. А пока уясни для себя общую политическую обстановку. Рядом с нашей вселенной существует множество других миров, которые принято называть «вероятностными ветвями». Все они делят между собой единое, так называемое «вероятностное пространство», выживаемость на котором зависит от многих факторов. Некоторые из ветвей знают о «соседях», они, как правило, воюют за лучшее место в иерархии. Между собой – открыто, со всеми остальными – тайно. Потому что, когда гибнет какой-то из миров, индекс вероятности остальных повышается, а каждый выигранный процент – это тысячи лет существования ветви. Те, кто имеет доступ в нашу реальность, плетут свои интриги здесь.
– Ясно, – сказал Павел. – Значит, выживаемость… На каком же месте мы?
Шеф поморщился.
– Я не так выразился, Павел. Чужие плетут интриги не против нас – это не имеет смысла. Так вышло, что наша ветвь оказалась на вершине иерархии. Мы даже не ветвь – мы ствол Дерева вероятностей, от которого когда-то отпочковались или, если хочешь, ответвились все остальные. Мы вне конкуренции, но заслуги человечества тут нет никакой. Зато есть огромная удача: будь иначе, Землю раздавили бы в числе первых. А так мы просто оказались самой подходящей площадкой для попыток параллельщиков влиять друг на друга, потому что определенные события в нашем мире могут менять течение истории в других вероятностных ветвях. Поднять их наверх, опустить или даже полностью нуллифицировать. Плохие параллельщики пытаются вычислить и спровоцировать такие события. Хорошие этому противостоят.
– Вот как? – Последний штрих снова спутал мозаику, которая только начинала складываться. – «Плохие» и «хорошие»?
– Это с какой стороны смотреть, – вставил Филиппыч, и шеф согласно кивнул.
– Для нас хорошие – это те, которым невыгодны изменения. Их ветви достаточно стабильны,
