– Милиция! – громко предположил Федор. – Небось дед наряд вызвал, хрыч старый!
Атлант у лестницы извлек свой стик и разжег на его торце крошечный мячик шаровой молнии. Вопросительно посмотрел на Градобора, но тот отрицательно покачал головой.
– Не убивать. Парализуй.
– Эй, ты… – неуверенно донеслось снизу. – Лицом к стене, руки за голову…
И, не дожидаясь ответа, оба автомата ударили снова.
– Да они что, с ума посходили?! – проорал Сергеев. – Вот так сразу палить!
Павел ухмыльнулся, посмотрел в лицо Галины. Та больше ничего не бормотала, лишь улыбалась довольно и хитро.
– Ну я-то – ладно! – крикнул он прямо ей в лицо. – Но пацанов милицейских зачем подставила?! Сейчас ведь всех положат!
Галина нехотя сфокусировалась на его переносице.
– Плевать!.. Мясо!..
– Ясно! – Павел сморщился. – Радуйся, гадюка, водитель того троллейбуса теперь действительно мясо. А пацан на «Волге» еще живой, наверно, – тут у тебя промашка.
Полностью ее ответ Павел не разобрал, но и отдельных слов было достаточно:
– …И разорвется ткань… И будет низвергнут клятвоотступник в Хаос…
Он махнул рукой – случай, похоже, клинический.
В этот миг разряд молнии со стика атланта ударил вдоль лестничного пролета. И тут же – второй. Грохот электрических пробоев на секунду заглушил даже автоматную пальбу, а когда гуляющее по этажам эхо наконец стихло, снизу доносился только удаляющийся топот тяжелых милицейских ботинок.
– Уходим! – приказал Градобор. – Они вызвали подмогу.
Вытащив Галину на площадку, Павел быстро огляделся. Воины Ассамблеи удержались от применения тяжелого оружия: кроме пулевых выбоин, никаких материальных свидетельств перестрелки не было. Произошедшее вполне укладывалось во взлом и похищение. Полковник трепаться не станет, а что до бойцов наряда… Да кто же поверит в байки о неуязвимом для пуль бандите?
Уже внизу, у самой подъездной двери, Павел сообразил, что задержанную они взяли в чем была: в халате и домашних тапочках. Не замерзнет, конечно, но для середины пусть даже непривычно теплого декабря такой наряд выглядел как минимум подозрительно.
– Не вздумай заорать, – предупредил он и толкнул подпружиненную створку.
Какая-то бабулька перекрестилась, глядя на Галину. Две женщины замедлили было шаг, но тут же зашагали быстрее, поспешно обходя троицу по большой дуге. Здоровый мужик в телогрейке и с огромным разводным ключом на плече остановился, явно оценивая свои шансы на успешное вмешательство.
– Эй, пацаны!.. – Он все же решился на окрик, но пятерка гвардейцев, вывалившая из подъезда, в корне изменила баланс сил.
– Сестра моя, – бросил на бегу Федор. – Перебрала малька, в «Кащенко» ждут уже…
– А-э-э… – протянул мужик и попятился, глядя на компанию с еще большим подозрением.
Павел с Федором наконец достигли машины, затолкали задержанную на заднее сиденье. Градобор уселся с другой стороны. Павел плюхнулся за руль и завел мотор. Лысая резина взвизгнула по мокрому асфальту, и старая «Волга» отчалила от тротуара.
– Все это здорово, – пробормотал Сергеев, оглядываясь на фасад здания. – Но если тот водопроводчик еще и номера запомнил…
– Поверь, это будет самая меньшая из наших бед, – заверил его Градобор.
Землянин покосился на нового союзника, но промолчал, лишь поиграв желваками на скулах. Все-таки нелегко привыкать мыслить иными категориями, даже если действительность ежеминутно опровергает старые, проверенные временем догмы.
5
– Градобор, что такое теория Хаоса? – произнес Павел, когда первые, самые напряженные пять минут после отъезда истекли.
– Ты опять спрашиваешь лишнее, – как будто нехотя отозвался тот.
– Плевать! – неожиданно резко обрезал Павел. – Если уж ты вопреки всему, что я делаю, умудряешься меня использовать, то изволь объяснить хоть что-нибудь! Спрашиваю еще раз: что такое теория Хаоса?
Главный дознаватель помедлил, раздумывая. Потом кивнул, соглашаясь. Демарш землянина ничего не значил, просто гиперборей решил, что несколько слов ему в ответ и правда пойдут на пользу делу.
– Хаос… – произнес он. – Где-то во вселенском Древе есть такое место, Павел. Его нельзя назвать ветвью или частью Ствола. Используя аналогию – это скорее воздух между ветвями, то, что заполняет пустоты структуры. Аналогия, конечно, слишком грубая – Хаос не имеет координат и размера, это всего лишь математическая точка, способная вобрать в себя всю вселенную… В Хаосе нет ничего упорядоченного, материя перемешивается с пространством, а энергия со временем. Должно быть, это очень страшное место, Павел… Принятая творцами теория рассматривает Хаос как свалку для нереализованных вероятностей. Ты ведь знаешь, что в Древе возможно все – любая фантазия каждого из невообразимо огромного числа разумов, любое сочетание событий неживой материи. Но далеко не все имеет право на существование в виде ветви. Вероятности, которые не достигают порога стабильности хотя бы в несколько мгновений бытия, попадают в Хаос и служат исходным материалом для рождения новых вероятностей. Одно из самых радикальных толкований теории подразумевает, что эти «запчасти» можно извлечь и использовать. Индивидуум или раса, достигшие подобного, теоретически становятся всемогущими. Однако сейчас нет даже эзотерического обоснования такой возможности, не говоря уже о математическом аппарате.
Павел вздохнул. Из всего сказанного он сделал только один полезный вывод: правильно шеф делает, что не забивает излишней мистикой голову своим полевым сотрудникам.
– Все это может иметь какое-то отношение к тому, что случилось у вас на Бочкова? – произнес он.
Взгляд у Градобора вдруг оживился.
– Еще утром я ответил бы, что это невозможно. Но теперь… у меня создалось впечатление, что творцы уже работают над подобной гипотезой.
– Кстати, а что там у вас случилось? – как бы невзначай встрял Сергеев.
– Очень неприятная вещь, Федор. Творцы успешно объяли всех свидетелей, но не сумели заместить реальность в их сознании.
– А где сумели?
– Нигде. Что-то помешало им правильно сложить ткань Мироздания. Все люди из прилегающего квартала оказались перенесены в ту действительность, которую готовили для замены воспоминаний.
– Что значит – перенесены? – уточнил Федор, хмурясь.
– Физически. На всей улице не осталось ни одного человека. Пронин и половина творцов сейчас заняты пресечением утечки информации. Вторая половина решает проблему, но вычислить и устранить помеху пока не удается.
Павел покачал головой.
– Целая улица… Слишком масштабно даже для Филиппыча. Рано или поздно информация доберется до инстанций, где деньги и липовые удостоверения перестанут действовать. Это будет первый случай такого масштабного нарушения конспиративного режима за все время работы Ассамблеи. Опасный прецедент.
– Совбез предвидит это, – согласился Градобор. – Когда Семен почувствует, что теряет контроль, мы включим «паузы». Надеюсь, их субъективного времени хватит творцам, чтобы найти выход.
Павел согласно кивнул. И в тот же момент уловил в зеркале улыбку Галины. Довольную и хитрую, совсем как в квартире под обстрелом милицейских автоматов. Она, конечно, вполне могла просто радоваться неудаче «полицаев Порядка», но время для простых объяснений кончилось вместе с появлением в городе первого монстра.
– Что ты знаешь об этом? – резко спросил Павел, притормаживая перед воротами фабрики.
– Я? – Она сразу поняла, к кому он обращается. – Абсолютно ничего.
Градобор быстро развернул ее за подбородок лицом к себе и пристально посмотрел в глаза.
– Ты же понимаешь, что мы все равно выкачаем твое сознание. Чем больше нам придется взять, тем меньше останется тебе. Скажи сама, облегчи свою участь.
