взглядами различной степени любопытства и настороженности. Двое совсем грудничков поменялись ролями – один заголосил во все горло, другой, наоборот, замолчал. Мужчин в комнате не оказалось, но все равно не вполне было ясно, как эта орава умещалась на четырех штатных кроватях, расставленных вдоль стен. Впрочем, несколько скатанных матрасов проясняли ситуацию – спальные комплекты, видимо, использовались здесь с максимальной эффективностью: кровати одним, матрасы другим. А если их рядом положить, то детей туда вообще человек десять влезет…
Павел невольно вздохнул, отчетливо понимая, что этим еще повезло. Лучше вдесятером на четырех матрасах, чем в пальто не по росту в канализационном коллекторе…
Одна из женщин вдруг бросила на кровать какое-то тряпье, на которое до того нашивала очередную заплату, порывисто встала и приблизилась.
– Так, – уверенно провозгласил Федор. – Гражданочка, вернитесь-ка пока на место…
– У себя в кабинете гражданкать будешь! – резко оборвала его женщина. К удивлению Павла, вполне славянской наружности. Ну да, с ярким ближнезарубежным акцентом, но отнюдь не беженка, каких он столько насмотрелся во время чеченских командировок, что это слово стало прочно ассоциироваться с определенной национальностью. Впрочем, бежали-то из тех мест как раз отнюдь не только чеченцы…
– Ну й що це за маскарад? – агрессивно осведомилась гражданка, пальцем подцепив Павла за наручники. – Я що, по-вашим, не бачу зовсим? Свого мужика вид виряженого не видризняю? Це кого ж ти мени привив, капитан?
– Что значит выряженного?! – попробовал возмутиться Сергеев, но номер не прошел.
– А те значить, що не Паша це!
Федор кашлянул и поперхнулся очередным вопросом или окриком.
– Ну тобто, може, звичайно й Паша, хто же його знаэ… – уточнила гражданочка и уверенно заключила: – А тильки не мий Паша!
Павел усмехнулся и повернулся к напарнику:
– Кажись, не прокатило. Снимай погремушки.
Федор полез за ключами.
– Ну, раз такая глазастая, – процедил он, – садись обратно на койку. Поговорим по душам. Остальных попрошу освободить помещение.
Он слазил за пазуху и махнул в воздухе красной корочкой удостоверения, как будто у кого-то еще оставались сомнения в его месте работы. Однако эффект оказался для опера неожиданным. Славянская гражданка была в комнате только одна, остальные принадлежали к тем самым классическим в понимании Павла беженкам, которые давно потеряли доверие к людям в форме и со всяческими удостоверениями. А вот напористости и громкоголосости каждой из них было не занимать.
В комнате немедленно начался бедлам. На смешанном кавказско-русском диалекте три женщины вывалили на Сергеева, а заодно и на его конвоируемого, воз и маленькую тележку причин, по которым они не могут, а главное, даже и не собираются освобождать помещение. Матерям тут же стали вторить выученные нехитрым приемам бытового экстремизма дети, отчего уловить конкретику и конструктивизм в многочисленных посылах и пожеланиях теперь было окончательно невозможно. Зато стало совершенно очевидным, что в их проблемах с жильем и регистрацией, в голодном детстве детей и беспробудном пьянстве безработных мужей, в последних терактах Аль-Каиды и во взяточничестве московских ментов, в русском шовинизме и в воровстве на кухне из общего котла, а также почему-то в развале Советского Союза виноват лично он – простой московский опер.
Сергеев с каменным лицом слушал этот базарный гвалт целых полторы минуты. Потом, убедившись, что самостоятельно эта местная «горячая точка» не остынет, поднял руку и гаркнул:
– А ну тихо, бабы! Распоряжение администрации! У всех, кого обнаружу в комнате, имею право проверять срок регистрации!
Первыми смолкли женщины. Секунду спустя дети. Кто-то из младших продолжил по инерции канючить, но тут же получил от брата подзатыльник. Затем образовалось сложное множественное движение, прерванное лишь на миг возгласом славянки: «Фарида, моих захвати!..» И вот в комнате уже осталось трое.
– Так, – снисходительно заключил Федор и повернулся к гражданке. – Имя, фамилия?
– Пыкина Таисия Антипиевна.
– Откуда знаешь, что я капитан?
– Так ще ж з тих самих пор, як ви Ермалая заарештували…
– Было дело, – согласился Сергеев. – Ты вот что, Таисия, говори по-нормальному. Умеешь ведь.
– Умею. – Женщина вздохнула. Отошла к своей койке, уселась. – Ну, спрашивай быстрее, раз уж пришел. А то мне ведь еще детей кормить.
Павла она игнорировала, видимо, сочтя инструментом неудачной инсценировки.
– Успеешь, – буркнул Федор, присаживаясь напротив. – Этого откуда знаешь?
Он кивнул в сторону Павла, но славянка даже головы не повернула.
– Этого я совсем не знаю. И откуда он взялся у тебя, не знаю. И куда Паша мой делся, не знаю! И кто был здесь утром до тебя!.. Мне самой, когда соседи сказали, впору в милицию было бежать!..
– Так чего ж не побежала? – решительно пресек Федор начинающуюся показательную истерику.
– А кто бы меня там послушал? Кто бомжа пропавшего искать станет? Ты, что ли?
– Вот я-то как раз ищу, – удивил ее Сергеев. – И он тоже ищет. – Федор снова кивнул на Павла и вдруг добавил: – Брат как-никак. Родная душа.
Женщина наконец всмотрелась в гостя повнимательнее, но вопрос все равно вышел брезгливо- недоверчивым:
– Близнец, что ли?
– А разве не похож? – произнес Павел свои первые в этом доме слова.
– Как две капли, – призналась Таисия. – Да только на свете еще и не то бывает. Чем докажешь?
Павел с Федором переглянулись. Этого вопроса следовало ждать, но придумать ответ Сергеев, похоже, не успел.
– Расскажи-ка лучше ты нам кое-что, – произнес он строго. – Сама родом откуда будешь?
– А какая разница, – немедленно насторожилась гражданка, приготовившись наглухо запереться. – Ну, допустим, из Иркутска я.
– Все правильно, – выговорил Павел, поворачиваясь к Сергееву. – Там я его и потерял. – И снова гражданке: – Вы ведь в Иркутске встретились?
– Да. – Доверия в ее голосе мгновенно прибавилось. – А вас как зовут?
– Кеша я, – брякнул Павел первое, что пришло в голову. – Иннокентий… Когда вы познакомились, он уже выписался из больницы?
– Из какой больницы?
– Да ясно из какой, из клинической.
– А вы откуда знаете, если потеряли?
– Да оттуда, что я там его как раз не застал. Только врачи говорили, что до выписки там было как до Пекина…
Таисия вдруг всхлипнула и потупилась.
– Не выписывался Паша никуда. Я ему одежду принесла, вот он и ушел. Сестрой я там работала…
– Когда это было? – встрял Федор.
– Да вот летом, в июле.
– Сходится… – пробормотал опер. Он имел в виду дату гибели экспедиции, но женщина поняла это по- своему.
– Так вы правда брат? И правда его потеряли тогда?
– Правда. – Павел вздохнул как можно более натурально. – Не в себе он из дома ушел. Ну, вы уже знаете, наверно, бывают у него такие приступы…
Расчет был прост: чужак в этом мире обязательно проявит свои странности. Пусть в мелочах, пусть ненадолго… Однако коренному обитателю Ствола они сразу резанут глаз.
– Ну да, ну бывают… – произнесла Таисия, – так что ж теперь, человека на произвол бросать?..
Тон у нее теперь был плаксиво-оправдывающийся, явно говоривший: любовь зла…
