несколько лет Огарёв вынужден был провести в провинции, — затеял писчебумажную фабрику, вложил в неё значительную долю оставшихся средств, сам трудился на ней, но все пошло прахом — фабрику уничтожил пожар. 'Пожар на фабрике развязал нам руки, беспечные, равнодушные к деньгам, мы почти радовались освобождению от дел', вспоминала Тучкова-Огарёва. Как бы в ответ на житейские трудности и невзгоды Огарёв провозглашает:
В конце сороковых и в пятидесятых годах Огарёв создал несколько значительных поэм, в частности 'Господин', 'Деревня' и 'Зимний путь', близких к жанру бытописательных стихотворных повестей, характерных для того времени ('Параша' Тургенева, 'Машенька' Майкова, 'Кадриль' Павловой, 'Дневник девушки' Ростопчиной и другие). Жанр этот развился на основе романтической поэмы пушкинского времени, но настолько приблизился к реальной жизни, что от него оставался уже один шаг до романов и повестей Тургенева, Гончарова и других представителей натуральной школы. Огарёв в своих поэмах был непосредственным предшественником Некрасова. Однако в этих поэмах Огарёва есть особенность, которая выводит их в какой-то мере из общего ряда, в них не только реальная жизнь, но и тот сплав единоразличных начал, который характерен для его лирики.
'Деревня' — поэма автобиографическая, повествующая о молодом помещике, увлеченном идеями социализма, который делает попытку изменить к лучшему жизнь своих крестьян; однако мужики относятся к нему с недоверием, и все дело рушится. Здесь Огарёв впервые вводит в русскую литературу образ дворянина-социалиста.
Герой поэмы 'Господин', Андрей Потапыч, тоже пытался стать реформатором, сначала проявил себя как либерал и друг народа, но потом сделался обычным крепостником. Огарёв логично и убедительно рисует картину постепенного нравственного опустошения образованного, но лишенного воли и четкой идеи человека. Андреев Потапычей среди российских помещиков было немало, поэтому даже искренним либералам трудно было найти взаимопонимание с мужиками, — отсюда неудача самого Огарёва с его реформами и провал затей героя поэмы 'Деревня'.
Особое место среди произведений этого жанра занимает поэма 'Зимний путь'. В ней нет сюжета, она состоит из ряда путевых картин, которые объединены общим взглядом, — не вымышленного героя, а самого автора, — это он едет в санях по русским проселкам, видит деревни и опустевшие поместья, вспоминает пожар в бедной Деревушке, помещика-декабриста и его дочь, погибшего в глуши молодого интеллигента. Огарёв нередко читал поэму в гостиных Петербурга и Москвы. В 1856 году она была напечатана в журнале 'Русский вестник'. И. С. Тургенев читал её вместе с Л. Н. Толстым и назвал шедевром, в котором, по его мнению, автор 'совместил всю свою поэзию, всего себя со всей своей задушевной и задумчивой прелестью'.
В 1856 году Огарёв выпустил первую книгу стихотворений, куда вошли и три поэмы — 'Неаполь', 'Африка' и 'Зимний путь'. Книга сразу получила широкое читательское признание. 'С любовью будет произноситься имя г. Огарёва, — откликнулся Чернышевский на страницах 'Современника', — и позабыто оно будет разве тогда, когда забудется наш язык'. Отмечая историческое своеобразие поэзии Огарёва, он видел в ней отражение общественной борьбы. Добролюбов отметил в одной из своих статей, что имя Огарёва составляет 'одну категорию с передовыми двигателями новейшей русской словесности — Гоголем и Тургеневым'.
В том же 1856 году Огарёв получает, наконец, заграничный паспорт. В суматохе смены правления — только что умер Николай I — его отъезд не вызвал подозрений. Вместо Северной Италии, куда он отпросился для лечения, Огарёв направился в Лондон. Он решился сжечь за собой все мосты и отдаться открытой революционной борьбе.
Огарёв приехал в Лондон сильный духом, но немощный телом, — волнения, связанные с переездом, вызвали у него несколько приступов болезни в первые же дни. Герцен с тревогой записывает в дневнике: 'Он очень болен'. Однако Огарёв переборол недуг и включился в работу. Он стал участвовать в издании альманаха 'Полярная звезда', на обложке которого неизменно печатались силуэты пяти казненных декабристов. Огарёв предложил Герцену не ограничиваться изданием альманаха и очередных частей 'Былого и дум', а издавать газету на русском языке — 'Колокол'. И 'Колокол' зазвучал. Огарёв начал трудиться, по выражению Герцена, 'как вол': вместе с Герценом он редактирует 'Полярную звезду' и 'Колокол', пишет статьи, прокламации, листовки, собирает и издает в Лондоне со своими предисловиями 'Думы' Рылеева и антологию запрещённых в России сочинений — 'Русская потаенная литература XIX столетия'. Наконец-то жизнь Огарёва пошла так, как он хотел: он получил свободу действий. В его стихах зазвучали ноты открытого протеста. Он пишет разоблачающие крепостническую систему статьи. Много способствует организации в России тайного политического общества 'Земля и воля', за что и был наречен 'отцом' русского народничества.
Однако в Лондоне Огарёва настигло ещё одно испытание: его жена, Наталья Алексеевна, решила соединить свою судьбу с Герценом, овдовевшим ещё в 1852 году. Союз их, несмотря на рождение дочери, не оказался прочным, — в семье Герцена начались нелады, так как дети его от первого брака отнеслись к Тучковой-Огарёвой враждебно, виной чему был её тяжелый характер. Огарёв перенес разрыв с женой тяжело. Между ними троими завязался узел странных, трагических отношений. Но дружба между Огарёвым и Герценом не охладела. 'Что любовь моя к тебе так же действительна теперь, как на Воробьевых горах, в этом я не сомневаюсь', — писал Огарёв Герцену.
Вскоре судьба свела Огарёва с простой английской девушкой Мери Сетерленд, и она стала его верной спутницей до конца жизни. В одном из стихотворений мы встречаем такое его обращение к ней:
В 1858 году в Лондоне был издан второй сборник Огарёва, в который, помимо стихотворений, вошли также поэмы 'Юмор', 'Господин', 'Сны', 'Ночь', 'Тюрьма' и другие.
В 60-х годах Огарёв выступает и как критик со своими литературно-эстетическими установками. Он утверждает, что великие произведения искусства не могут возникать в отрыве от жизни общества, от
