Его рука, в стране изгнанья, Закроет мне, не изменясь, Мои глаза в урочный час. 5 Какая ночь! Чего в ней нет! И тень и блеск! Душе печальной Её дрожащий полусвет Повеял негой музыкальной Знакомых звуков — давних лет, Из дальних стран, из жизни дальней, Из дальней жизни ранних снов Под напеванье мерных слов. Сквозь серебряного дыма Светит круглая луна, Горной речки льется мимо Неумолчная волна. Помнишь сказку — все там сила Про Илью-богатыря? Няня, где твоя могила У стены монастыря? Помнишь комнаты большие И больного старика? И стучат часы стенные, И безвыходна тоска? Помнишь юное томленье, Согревающее кровь, И ненужное стремленье, И ненужную любовь? Ряд смертей и погребений Все бесследно в мгле пустой, Только призраки и тени Мчатся в памяти больной… Сквозь серебряного дыма Светит круглая луна, Горной речки льется мимо Неумолчная волна. Простите этот старый склад, Он подвернулся неизбежно, Я даже к стансам был бы рад Напев придумать очень нежный, Настроить слух на чуткий лад, Чтоб чувство меры безмятежно Вновь до гармонии дошло Иначе в жизни тяжело. Но музыкальная струя Увы! во мне не уцелела, И паром выдохлась, друзья, Иль скучным льдом заледенела; Её разбила ль жизнь моя, Тщета ль общественного дела, Иль просто так, под старость лет, Изящных звуков жажды нет? На этот раз, признаюсь вам, Я не хочу судить об этом; Быть может, строем звучных гамм Мне заниматься не по летам, И потому намерен сам Я перейти к другим предметам, Где много желчи иль любви, Иль скорбной горечи в крови. 6 Я у окна стою один, Уныло вдаль вперяя взоры На зелень мягкую равнин, На белый снег, покрывший горы, И слышу с низменных долин Лягушек трепетные хоры… А в мыслях всё двойной предмет Прогресс и память прежних лет. В былой поре недавних лет, Где мало света, много чада, Где 'в праздномыслии' поэт Нашел, что есть своя отрада, Я не хочу сказать, что нет Живой струи, живого склада; Но, признаюсь, я сам отстал От этих барственных начал. Нельзя идти, стремясь к добру, На труд общественного дела, Поэтизируя хандру И усталь сердца, усталь тела, Жалея томно поутру, Зачем луна не уцелела, А в годы прежние не раз В том доля жизни шла у нас. Унылый плач по юным дням, Стремленье ввысь, к тому, что вечно, Тоска по пройденным любиям И вера в то, что бесконечно, С глухим сомненьем пополам Все это, может, человечно… Тогда я тоже создавал Весьма забавный идеал. Я по коврам блуждал в тиши И думал грустно: 'Он был молод',
