— Можешь остаться, можешь уехать — мне все равно.
«Лгунья», — упрекнул ее внутренний голос.
— Хорошо, — сказал Вольф, опускаясь в кресло. Ему не хотелось уезжать, ему здесь нравилось. Забавно, что именно дом Сариты Лопес стал для него местом, где ему было уютно.
Сарита уже собралась войти в дом, но вдруг спросила:
— Ты действительно считаешь, что Престон пытался спровоцировать тебя на драку?
Вольф вспомнил, что светловолосая официантка задержалась у его столика несколько дольше, чем это полагается.
— У Глэдис хороший слух, не так ли?
Сарита покраснела:
— Нет, прости, что я спросила.
Она снова повернулась, чтобы уйти, но Вольфу не хотелось отпускать ее обиженной.
— Можно я тоже спрошу кое о чем?
Сарита удивленно оглянулась.
— Что?
— Престону было только шестнадцать, когда я уехал. Он был маменькиным сынком и считал, что может безнаказанно давить на людей. За эти годы он сильно изменился?
Сарита ответила не сразу.
— Вообще я никогда не думала, что он способен на что-нибудь подобное. Я не понимаю, как вы могли находиться под одной крышей до твоего отъезда.
— Он избегал меня. — Вольф, нахмурившись, посмотрел вдаль. — Сегодня я видел в его глазах такой же злобный блеск, как у Кэтрин. Что касается твоего вопроса, то да, я считаю, что Престон умышленно подстрекал меня на драку.
— Тогда я рада, что ты не ударил его.
Он посмотрел на нее и улыбнулся.
— Я тоже.
«Он так редко улыбается при мне», — подумала Сарита.
— А ты правда считаешь, что Кэтрин толкнула его на это?
— Очень может быть. Она только что проделала со мной трюк, из-за которого я мог угодить в тюрьму, если бы не Ральф.
— Когда кто-нибудь ей не нравится, она может быть очень мстительной, — признала Сарита. Она чувствовала, что пора остановиться, но любопытство взяло верх. — И какой же трюк пыталась проделать с тобой Кэтрин?
— Она оторвала рукав от платья и растрепала волосы, собираясь позвонить в полицию и заявить, что я напал на нее. Но тут появился Ральф, заявивший, что он все слышал и видел.
Сарита вспомнила церемонного дворецкого.
— И что же он сказал?
— Что если она вызовет полицию, то он расскажет им о жуке, которого Кэтрин обнаружила у себя на платье, а когда попыталась избавиться от насекомого, то случайно оторвала рукав.
— Какой он ловкий! Сохранил свое место и вышел сухим из воды.
Вольф кивнул, и Сарита улыбнулась.
— Я часто размышляла о том, как они живут с Лореттой. По-моему, это абсолютно родственные души.
— Думаю, трудно найти двух более подходящих друг другу людей, — согласился Вольф. Улыбка у него стала шире. — Хочу сказать вот о чем. Мы уже говорим более пяти минут и до сих пор не поссорились.
— Истинное чудо, — сострила она и добавила: — Мне жаль, что Кэтрин уничтожила вещи твоей матери.
Вольф опять погрустнел.
— Развращенная, эгоистичная женщина. Не могла смириться, что отец любил другую.
— На твоем месте я бы ни при каких обстоятельствах не оставалась с ней наедине, — заметила Сарита.
— Это уже в прошлом. — Гнев вновь запылал в глазах Вольфа. — Больше она меня не проведет. Эта земля — моя.
— Ты прав. Я бы тоже не хотела жить больше нигде.
— Ты всегда была упрямой, — проворчал Луис, показываясь в дверях. — Потому и не замужем до сих пор.
Сарита не хотела обсуждать эту тему в присутствии Вольфа.
— Пойду посмотрю, что можно приготовить на ужин, — сказала она и ушла в дом.
В кухне Сарита смотрела невидящим взглядом на холодильник. Перед глазами стояла милая улыбка Вольфа О'Малли. Внезапно ее плечи вздрогнули.
«Не зацикливайся на этом», — предупредила она себя. Сегодня они не поссорились только потому, что говорили о Кэтрин. Если бы они обсуждали собственные дела, беседа вряд ли закончилась бы так мирно.
Ее внимание привлек шум автомобиля.
«Кто еще?» — подумала она. Полагая, что это к Вольфу, она задержалась возле холодильника, но затем любопытство взяло верх, и, хлопнув дверцей, Сарита направилась к веранде.
Через окно гостиной она увидела знакомый старый, побитый грузовичок Джереми Джордана. Это был громадный сорокалетний мужчина, который жил случайными заработками и перевозкой мусора. Джереми был далеко не самым умным в городе, но отличался честностью и надежностью.
— Добрый день, — сказал ему Луис.
— Добрый день. Я пришел встретиться с мистером Вольфом. — Джереми медленно подошел к веранде, стараясь держать дистанцию.
— Рад снова встретить тебя, Джереми, — сказал Вольф. Он подал ему руку.
Джереми понял, что его приглашают, и нерешительность на его лице сменилась удовлетворенностью.
— Я тоже рад вас видеть, мистер Вольф. Суре сказала, что вы погибли, — он нахмурился, как бы обдумывая это. — Но ведь это не так.
— Как видишь, — улыбнулся Вольф.
Сарита ступила на веранду.
— Не хотите ли выпить что-нибудь прохладительное? — предложила она.
— Нет, спасибо, — отозвался Джереми. — Я только пришел увидеть мистера Вольфа. — Он улыбнулся. — Миссис Кэтрин считает меня идиотом, но я не настолько глуп. — Его взгляд остановился на Вольфе. — Я чинил крышу на гараже сегодня, когда она позвала меня. Миссис Кэтрин предложила мне сотню долларов, чтобы я отвез некоторые коробки на свалку. Она взяла с меня обещание, что я доставлю их именно туда. Я согласился. Она отвела меня на чердак и показала, что надо забрать.
— Это произошло сегодня? — спросил Вольф.
— Да, сэр, после того, как я съел свой обед. — Тон Джереми стал заговорщическим. — Она запретила мне заглядывать внутрь. Но после ее ухода подошел мистер Ральф. Он сказал, что в коробках находится нечто, принадлежащее вам. Это было ваше наследство, и мистер Ральф показал это мне. Там было много фотографий с вами, с вашей мамой, а также другие предметы… личные драгоценности, как говорила моя матушка. Мистер Ральф сказал, что все это должно принадлежать вам. — Джереми нахмурился. — Но миссис Кэтрин приказала мне отвезти коробки на свалку, и я дал ей обещание.
Зная, как легко спугнуть Джереми, Вольф попытался говорить непринужденно.
— Коробки все еще на свалке?
Джереми в ответ улыбнулся.
— Они были там, но сейчас их там нет. Я человек слова. Об этом знает каждый в городе. Я отвез коробки на свалку, как и обещал. Но разве я обещал, что брошу их там? Они в целости и сохранности лежат в кузове моего грузовика. Разве что выдержали небольшую поездку.
Вольф пожал ему руку.
