— Иди домой. Я выключу свет и закрою мастерскую, — сказал Джонатан.
— Наш брак не был безнадежным? Как ты думаешь? — спросила Элоиз, глядя мужу в глаза. Согласится он с этим или нет?
Глаза Джонатана вспыхнули.
— У нас были счастливые мгновения, — сказал он устало. — Иди спать.
Элоиз сгорала от желания позвать его с собой, но, вспомнив прошлую ночь, решила не делать этого, быстро вышла из мастерской и поспешила в дом.
Позже, уже лежа в постели, она вновь и вновь вспоминала, как он когда-то подхватил ее на руки и понес в спальню.
— Что это было? Любовь или вожделение? — спросила она себя. Сомнений не было: с его стороны это было только вожделение. Но ее чувства были гораздо глубже. Она знала это. — Боже! Как я глупа! Я снова влюбилась в него, — призналась себе Элоиз. Изнемогая от усталости, она заснула.
Элоиз села, выпрямив спину. Весь день она трудилась над мотоциклом, сделав один-единственный перерыв — на обед. Работа продвигалась не слишком быстро. Элоиз была уверена, что прежде ей не доводилось собирать мотоцикл в одиночку. Порой она подолгу смотрела на деталь, пытаясь понять, где ее место.
— Да, разобрать мотоцикл большого ума не требуется! — злилась она на Джонатана.
Раздался стук в дверь.
— Входите, — крикнула она.
— Я не могу открыть дверь. У меня руки заняты, — послышался ответ.
Элоиз узнала голос Джонатана, и ее охватило волнение.
— Невероятно, как он действует на меня, — еле слышно произнесла она. Вытерев руки о джинсы, она поднялась и пошла открывать дверь. И что же? Ее ожидал настоящий сюрприз. Стоило ей открыть дверь, как мастерская наполнилась ароматом пиццы, которую принес Джонатан.
— Я решил, что тебе нужно передохнуть от стряпни Сары, — сказал он, передавая ей огромную коробку с пиццей.
— Спасибо, — поблагодарила Элоиз и пропустила Джонатана в мастерскую, все еще не придя в себя от сюрприза. Но, вспомнив о тетушке, спросила: — Кстати, как там Сара? Надеюсь, она не целый день провела около кастрюль?
— Я звонил ей днем и сказал, что она вполне заслужила отдых сегодня вечером. Ей я тоже принес пиццу. Она, кажется, собиралась пойти в кино, — ответил Джонатан, ставя две банки содовой в небольшой холодильник.
— Пахнет восхитительно! — заметила Элоиз, чувствуя необходимость что-то сказать.
— Это вегетарианская пицца. Когда-то твоя любимая.
Элоиз поставила коробку с пиццей на скамейку, открыла ее и вдохнула аромат.
— Думаю, она таковой и осталась.
Идя к раковине, чтобы вымыть руки, Элоиз подумала, что не ошиблась. Да, в глазах у Джонатана было удовлетворение. Мужу хотелось сделать ей приятное, и ему это удалось. Но она тут же оборвала себя. Сделать ей приятное! Ведь совсем недавно он ясно дал понять, что хочет положить конец их союзу. Да и, судя по тому, что она знала, с ним не так-то легко жить… нет, просто невыносимо, поправила она себя. Видимо, потому она и не может вспомнить, что между ними произошло.
Элоиз вернулась к скамейке, на которой стояла пицца. Джонатан подал ей банку содовой. Его пальцы коснулись ее, и тепло их передалось Элоиз. Она вздрогнула. Разве можно так на него реагировать! Надо уметь сдерживаться, внушала она себе. Но ее неодолимо влекло к Джонатану.
Элоиз злилась на себя за нерешительность и слабость — слишком легко она подпадала под его власть. Она сомневалась и не знала, как себя вести. Необходимо как можно больше узнать о своем муже, решила она, узнать, какими были их отношения прежде. Только так она сможет немного успокоиться.
— Когда я начала заниматься этим делом… — Элоиз кивнула в сторону разобранного мотоцикла, — то думала, что меня учил этому отец. Но это был ты, правда?
Джонатан протянул ей кусок пиццы.
— Ты любила сидеть и наблюдать за мной, когда я перебирал своего «харлея». Однажды ты сказала, что тебе нравится это занятие, и попросила научить тебя. Ты была толковой ученицей.
— Должно быть, я унаследовала способности от отца.
— Похоже, что так, — согласился он и откусил кусок пиццы.
Не давая разговору заглохнуть, она переспросила:
— Так ты говоришь, я была способной ученицей?
— Да, — коротко ответил он и кивнул на кусок пиццы у нее в руке. — Ешь, пока не остыло.
Элоиз поняла, что он не хочет продолжать разговор. Лучше оставить его в покое, а то он не выдержит и уйдет. Голод напомнил о себе, и она принялась за пиццу.
И тем не менее Элоиз продолжала краем глаза наблюдать за Джонатаном. Она думала о том, что после ее возвращения из больницы он при любой возможности старался избегать ее. Когда же это было невозможно, делал все, чтобы их встречи были как можно короче. Но сегодня вечером он явно искал ее общества.
Джонатан, видимо, решил покинуть дом, подумала она, а пицца стала их прощальным ужином. Может быть, это и к лучшему, решила Элоиз. Но вместо ожидаемого спокойствия она чувствовала сожаление. Ей хотелось уговорить его остаться. Но что сказать ему? Элоиз была в растерянности.
— Я подумал, может быть, тебе нужна помощь. — Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба.
Элоиз не могла скрыть своего удивления. Он предлагал ей свою помощь!
— Я не против, если ты действительно этого хочешь, — ответила она, скрывая свою радость. Из гордости она старалась говорить равнодушно. Ведь до этого момента он всем своим поведением давал ей понять, что не хочет иметь с ней ничего общего.
— Честно говоря, ты и одна неплохо справлялась с этим делом. — Он взял пустую коробку, собираясь уходить.
Какого черта! — разозлилась Элоиз на себя. Нашла время разыгрывать равнодушие!
— Вообще-то у меня возникла небольшая проблема. — Забыв о гордости, она встала у него на пути. — Мне еще не приходилось одной собирать мотоцикл. Твоя помощь будет очень кстати.
Минуту он стоял в нерешительности, словно обдумывал что-то. Затем, кивнув, развернулся и пошел к мотоциклу.
Они начали работать, и Элоиз решила не навязывать Джонатану разговора. В душе она называла себя трусихой, но ей не хотелось, чтобы он ушел. Усмиряя гордость, она говорила себе, что если он уйдет, то она ничего не сможет о нем узнать.
Спустя некоторое время Элоиз поняла, что узнала о нем довольно много, даже не проронив ни слова. В работе Джонатан был очень энергичен. И очень ловок. Но что ее действительно поразило, так это его терпение. Джонатан не перехватил у нее ведущую роль в сборке мотоцикла, он остался ее помощником. Если у нее возникала проблема или она ставила деталь не на то место, он спокойно объяснял ей, что нужно сделать, и она справлялась с этим сама.
Когда Элоиз собрала мотор, радости ее не было предела.
— Все, закончила! — объявила она с гордостью. Джонатан улыбнулся ей в ответ. — Что дальше? — тихо спросила она, воображая, что он сейчас наклонится и поцелует ее.
Джонатан перевел взгляд на частично собранный мотоцикл.
— Прикрепи его теперь.
Элоиз, глядя на мужа, пыталась вспомнить: действительно ли он когда-то целовал ее в подобной ситуации? Или это всего лишь игра воображения? Она отважилась наконец взглянуть правде в глаза. Когда-то она была влюблена в своего мужа, это точно. Только этим она могла объяснить свое влечение к нему. Но любил ли он ее? На этот вопрос у нее не было ответа.
Искоса поглядывая на мужа, Элоиз видела его напряженное лицо. Джонатан Тавиш не из тех людей, кто подпускает к себе первого встречного. Как же она умудрилась влюбиться в него? Ей представилась та
