заходить внутрь, боясь дизентерии и тифа.
— Кто здесь еще отказывается выполнять… мо… мои приказания? — наконец, грозно спросил он. — Жи… жидовские хари!
Никто не отвечал.
— Стоять… см… смирна! как ку… культурные люди!
Они стояли по стойке «смирно». Хандке продолжал таращиться на них. Потом тяжело повернулся и молча принялся пинать лежавшего на земле Вестхофа. Тот закрыл голову руками. В наступившей тишине были слышны только глухие удары сапог по ребрам Вестхофа. 509-й почувствовал, как весь напрягся стоявший рядом с ним Бухер. Он схватил и крепко сжал его запястье. Бухер попытался вырвать руку, но 509 -й не отпускал ее. Хандке с тупым усердием продолжал пинать Вестхофа. Наконец, он устал и в завершение прыгнул несколько раз Вестхофу на спину. Тот не шевелился. Хандке повернулся к строю. Лицо его заливал пот.
— Жиды! — сказал он, тяжело дыша. — Вас нужно давить, как вшей, понятно?.. Кто вы? Отвечайте!
— Жиды, — ответил за всех 509-й.
Хандке одобрительно кивнул и несколько секунд глубокомысленно смотрел в землю. Потом молча повернулся и потопал к забору, отделявшему женские бараки от Малого лагеря. Он остановился перед забором; было слышно, как он сопит. Раньше он был наборщиком в типографии и попал в лагерь за изнасилование. Год назад его назначили старостой блока. Через несколько минут он вернулся на дорожку и, не обращая никакого внимания на стоявших в строю подчиненных, пошел прочь.
Бергер с Карелом перевернули Вестхофа на спину. Он был без сознания.
— Он, наверное, переломал ему ребра? — спросил Бухер.
— Он попал ему по голове, — ответил Карел. — Я видел.
— Ну что, отнесем его в барак?
— Нет, — сказал Бергер. — пусть пока побудет здесь. Здесь лучше. Внутри слишком тесно. У нас еще есть вода?
Кто-то принес консервную банку с водой. Бергер расстегнул куртку Вестхофа.
— Может, все-таки лучше занести его внутрь? — предложил Бухер. — Эта сволочь еще может вернуться.
— Он больше не придет. Я его знаю. Он уже выпустил пар.
Из-за угла барака вынырнул Лебенталь.
— Что, мертв?..
— Нет. Пока нет.
— Он пинал его ногами, — прибавил Бергер. — обычно ему хватало кулаков. Наверное, ему сегодня перепало шнапсу больше, чем обычно.
— Я принес еду, — сообщил Лебенталь, придерживая рукой спрятанный под курткой товар.
— Тише! Ты что, хочешь, чтобы весь барак услышал? Что у тебя?
— Мясо, — послушно перешел на шепот Лебенталь. — За коронку.
— Мясо?
— Да. Много мяса. И хлеб. — Про зайца он ничего не сказал. У него пропало желание после того, что случилось. Он взглянул на неподвижное тело Вестхофа, рядом с которым сидел на корточках Бергер. — Может, он потом съест немного мяса? Оно вареное.
Туман становился все гуще. Бухер стоял у забора из двух рядов колючей проволоки, который отделял Малый лагерь от женских бараков.
— Рут! — позвал он шепотом. — Рут!
Чья-то тень приблизилась к забору с той стороны. Бухер из всех сил всматривался в туман, но ничего не мог разобрать.
— Рут! — еще раз позвал он. — Это ты?
— Да.
— Ты меня видишь?
— Да.
— Я принес тебе поесть. Ты видишь мою руку?
— Да, да.
— Это мясо. Сейчас я брошу его тебе. Лови!
Он бросил маленький кусок мяса через забор. Это была половина его порции. Он услышал, как мясо шлепнулось на землю. Тень наклонилась и принялась шарить по земле.
— Слева от тебя! — шептал Бухер. — Левее! Оно должно лежать примерно в метре от тебя, слева. Нашла?
— Нет.
— Левее. Чуть дальше. Вареное мясо! Ищи, Рут!
Тень вдруг застыла на месте.
— Нашла?
— Да.
— Ну вот и хорошо. Съешь его сразу же. Ну как, вкусно?
— Да. А еще у тебя есть?
Бухер растерялся.
— Нет. Я уже съел свой кусок.
— У тебя есть еще что-то! Бросай сюда!
Бухер подошел вплотную к забору. Он почти висел на проволоке; колючки впились ему в грудь. Внутренние ограждения лагеря не были под током.
— Ты не Рут!.. Эй! Ты Рут?..
— Да, Рут. Еще! Бросай!
Внезапно он окончательно понял, что это была не Рут. Рут ни за что не сказала бы ничего подобного. Туман, волнение, эта тень и шепот ввели его в заблуждение.
— Ты ведь не Рут! Скажи, как меня звать!
— Тссс! Тише! Бросай!
— Как меня звать? Как меня звать?
Тень не отвечала.
— Это мясо было для Рут! Для Рут! — шептал Бухер. — Отдай его ей! Ты поняла? Отдай его ей!
— Да, да. У тебя еще есть?
— Нет. Отдай его ей! Это — ее! слышишь? Ее, а не твое!
— Да, конечно!
— Отдай его ей. Или… или я…
Бухер не договорил. Что он, в самом деле, мог сделать? Он знал, что тень давно уже проглотила мясо. Словно сбитый ударом невидимого кулака, он в отчаянии повалился на землю.
— Ты… ты… подлая тварь! Чтоб ты сдохла!.. Чтоб ты подавилась этим мясом!
Это было слишком — после стольких месяцев первый раз получить кусок мяса и так по-идиотски прошляпить его! Он всхлипывал без слез.
Тень шептала ему из-за забора:
— Дай еще! А я тебе кое-что покажу… Смотри!
Она подняла юбку. А может быть, это ему померещилось — белесая зыбь тумана искажала все движения, и женская фигура за колючей проволокой стала вдруг похожа на нелепое, фантастическое животное, ни с того, ни с сего пустившееся в пляс.
— Стерва!.. — шепотом твердил Бухер. — Стерва!… Чтоб ты сдохла! Идиот! Боже, какой я идиот!..
Ему надо было удостовериться в том, что это Рут, прежде чем бросить мясо, или подождать, пока рассеется туман. Но тогда он, возможно, не выдержал бы и сам съел мясо. Он хотел как можно скорее отдать его Рут. Туман показался ему неожиданной удачей. И вот — он стонал и в отчаянии молотил кулаками по земле.
— Идиот! Что же я наделал!
