настороженно прислушивались, не повторится ли он еще раз.
Было что-то зловещее в том, как этот неожиданный сигнал сразу нарушил общее веселье; казалось, все почувствовали в нем что-то недоброе. Лица, сиявшие радостным оживлением, внезапно омрачились тревогой.
– Солдаты! – воскликнуло сразу несколько голосов, и толпа, забыв о плясках, бросилась по откосу на вал и застыла, прислушиваясь.
И вот снова звонко затрубил рожок, на этот раз подавая сигнал «Вперед!» и еще многоголосое эхо не смолкло среди холмов, как первые шеренги кирасиров уже вступили в главные ворота парка и двинулись по аллее, ведущей к дому.
Они ехали попарно, ровным строем, и каждый всадник, появляясь из-за деревьев, сверкал на солнце ослепительным блеском, вспыхивающим на его доспехах.
Когда отряд, вытянувшись длинной колонной, выехал на открытое место и все еще продолжал двигаться, людям, глядевшим на него сверху, казалось, будто какая-то чудовищная змея ползет в ворота парка: стальные кирасы напоминали чешуйчатую кожу, а ровная двойная шеренга – скользящее туловище удава.
Наконец последняя пара въехала в ворота, и колонна начала подниматься по аллее, которая вилась по склону и вела к дому; и тут сходство с громадной змеей стало еще более заметным; великолепная, но смертоносная змея, медленно подкрадывающаяся к своей жертве.
– Королевские кирасиры!
Многие из стоявших на валу узнали кирасиров, прежде чем этот возглас пронесся в толпе. Кирасы поверх кожаных камзолов, стальные шлемы и нагрудники, латы, прикрывающие бедра, наплечники, нарукавники – все это входило в боевое облачение кирасиров, а королевское знамя, развевавшееся впереди отряда в руках корнета, оповещало, что это – королевские кирасиры.
Рядом с корнетом ехал другой офицер; его прекрасное обмундирование, великолепный конь и дорогое седло, покрытое нарядным чепраком, указывали на то, что это командир отряда.
Королевские кирасиры! В парке сэра Мармадьюка Уэда! Что им здесь нужно? Какое у них может быть дело в замке? Они явно направляются к дому.
Этот вопрос был у всех на устах, но никто не мог на него ответить, а меньше всех сам сэр Мармадьюк Уэд.
Никто уже не думал о плясках; и танцоры и зрители – все столпились на валу и, глядя на аллею, ведущую к замку, с недоумением спрашивали друг у друга, что означает эта странная интермедия, не предусмотренная праздничной программой.
Но тут рожок снова протрубил «смирно!», и кирасиры, повинуясь сигналу, остановили коней.
Головная часть отряда в это время находилась уже недалеко от вала, по ту сторону рва, и толпе, стоявшей на валу, был отчетливо слышен разговор двух офицеров.
– Послушайте, Стаббс, что там такое происходит? – крикнул капитан и, отъехав на несколько шагов от отряда, указал рукой на площадку за валом. Как по-вашему, что они там делают, эти поселяне?
– Понятия не имею, – отвечал корнет.
– Посмотрите, как вырядились, точно на праздник. Что это, Троицын день или Майский праздник?
– Не может быть! Не время! Никак невозможно! – отвечал корнет.
– Клянусь Венерой, тут есть очень недурные девчонки! А пожалуй, наша квартира окажется не такой уж скучной!
– Нет-нет! Клянусь честью, скучать не придется!
– А ну-ка, подъезжайте поближе и спросите их, какого черта они тут делают.
Корнет, пришпорив коня, поскакал к валу и, остановившись в пятидесяти шагах, крикнул, повторив слово в слово приказание капитана:
– Какого черта вы тут делаете?
Разумеется, на такой грубый вопрос ни сэр Мармадьюк Уэд, да и никто из стоявших рядом с ним не нашел нужным ответить. Однако кое-кто из толпы крикнул:
– Мы собрались на праздник!.. Празднуем день рождения!
– Ах, вот оно что! – пробормотал корнет и, повернувшись, поскакал обратно сообщить об этом своему командиру.
– А не пойти ли нам познакомиться с ними? – сказал капитан, выслушав Стаббса. -Посмотрим на бэкингемских красоток в их праздничных нарядах. Что вы на это скажете, Стаббс?
– Недурно, – коротко ответил корнет.
– Allons, как говорят французы! Может быть, там и найдется для нас что-нибудь, ради чего стоит карабкаться на этот вал. Как говорят во Франции, nous verrons (Allons! Nous verrons (франц.) – Пойдем! Посмотрим!)!
Приказав отряду спешиться и остаться на месте, офицеры соскочили с коней и, сдав их на попечение вестовым, полезли оба как были, в своих тяжелых доспехах, вверх по крутому откосу на площадку за древнегерманским валом.
Глава 18
ВЫЗОВ
– Так, так, добрые люди! Значит, вы собрались на праздник! – говорил Скэрти, пробираясь со своим спутником сквозь толпу, запрудившую вал. – Лучше и не придумаешь в такую замечательную погоду, когда над головой синее безоблачное небо, а кругом зеленые деревья. Но мы не хотим мешать вашему идиллическому веселью. Продолжайте ваши игры и пляски. Я надеюсь, вы не возражаете, если мы останемся здесь в качестве ваших зрителей?
– Нет! Нет! – раздались возгласы. – Милости просим, оставайтесь, мы очень вам рады!
И, подтверждая свое согласие дружелюбными шутками, радушная толпа снова устремилась на площадку, а офицеры, взявшись под руку, пошли за нею следом, сопровождаемые кучкой любопытных, которые с интересом глазели на этих закованных с ног до головы в доспехи неожиданных пришельцев.
Сэр Мармадьюк со своими друзьями снова расположились на валу, недалеко от той насыпи, по которой поднялись офицеры. А те, в свою очередь, разгуливали по площадке, отпуская остроты и бесцеремонно заигрывая с молоденькими поселянками, попадавшимися им на пути.
Хозяин замка счел за благо не замечать незваных гостей. Он слышал грубый вопрос корнета, а также отрывки разговора, происходившего между двумя офицерами, и решил не обращать на них внимания до тех пор, пока они сами не удосужатся объяснить свое присутствие в его парке.
Он распорядился возобновить пляски, и группы танцоров с развевающимися лентами и звенящими колокольчиками снова закружились на лужайке перед валом в замысловатых фигурах старинного танца.
– Клянусь Терпсихорой ( Терпсихора – в древнегреческой мифологии муза танца.), а ведь это пляска из Робина Гуда! – воскликнул капитан кирасиров, вглядываясь издали в движения танцующих и в их костюмы. – Уж и не помню, когда я видел ее в последний раз!
– А я так и никогда в жизни не видел, только на сцене, – заметил Стаббс. – А это что – то же самое?
В самом деле, где это было видеть Стаббсу! Он родился в приюте и рос на улицах Лондона.
– Да нет, не совсем то же самое, но, насколько мне помнится, похоже... задумчиво протянул капитан. – Давайте-ка подойдем поближе, посмотрим!
И, ускорив шаг, оба офицера очутились скоро у самого края площадки. Не обращая ни малейшего внимания на избранную публику, расположившуюся под навесом на валу, они тут же начали отпускать вольные шутки по адресу танцующих.
Кое-кто из них отвечал офицерам не без ехидства, в особенности Маленький Джон и веселый монах, которые, видимо, были не прочь позубоскалить и, не стесняясь, отпускали шутки по адресу бесцеремонных пришельцев.
Смелый Робин, несколько грубоватый парень, изображающий шервудского героя, сохранял невозмутимое равнодушие и пропускал мимо ушей их остроты, в особенности после того, как он заметил, что капитан кирасиров следит загоревшимся взором за каждым движением смуглой красотки Марианны.
