Интервал между днем и ночью на этом плоскогорье очень короток, он позволяет только подстричь фитили ламп и подготовить их к зажиганию. Если ночь лунная, то для отдыха на открытом воздухе никакие фонари и лампы не зажигаются. Луна здесь редко закрывается облаками и освещает небо и землю достаточно ярким светом.
Однако этим вечером танцы должны были проходить под навесом, и поэтому вокруг были уже приготовлены ряды ламп с восковыми свечами.
Во время коротких сумерек наступил перерыв в развлечениях. Почетных гостей пригласили в дом на шампанское и прочие освежающие напитки, а люди попроще разошлись по стойкам и столикам, чтобы выпить анисовой настойки, бренди или aguardiente (водки).
Я бы предпочел остаться снаружи, но Морено отыскал меня, и я не мог не пойти с ним. Я опасался, что он сведет меня лицом к лицу с доньей Игнасией, разговор с которой оказался для нас обоих таким неприятным. Однако, когда мы вошли в зал, где подавались вина, то увидели только мужчин. Женщины удалились в гардеробные, чтобы привести в порядок свои туалеты перед балом.
— Кстати, caballero, — сказал Морено, когда мы стояли, держа в руках стаканы с рейнвейном, — кажется, у вас не очень получаются разговоры с кузиной Игнасией. Вы предоставляете вести беседы вашему другу лейтенанту. Признаете ли вы, что она очень красива?
— Никто не станет отрицать этого.
— Я считал, что именно такая женщина способна вас пленить. Вам не кажется, что она подцепила драгуна? — добавил он со смехом.
— Подцепила и крепко держит. Я бы сказал, что если только захочет, то на всю жизнь.
— Ах, не думаю, чтобы она этого захотела. Может быть, — продолжал он, бросив на меня странный взгляд, — если бы на его месте был кто-то другой, она согласилась бы стать его подругой на всю жизнь.
— Счастлив будет мужчина, который получит от нее такое согласие.
— Вы правы, hombre (человек). Хоть она моя кузина, честно скажу, что во всей Мексике нет более красивой женщины, — правда, за одним исключением.
Я тоже так считал, хотя думал не о той же женщине, что Морено.
— Кто она, я могу не держать в тайне после того, что вы сегодня видели, — продолжал он. — Могу сказать вам, что мы обручены с моей другой кузиной. Так что прочь от нее руки, caballero! — закончил он со смехом.
— Можете не опасаться. После всего, что видел сегодня, могу сказать, что вы совершенно правы: нет такого мужчины в Мексике, да и во всем мире, у которого был хоть малейший шанс на успех у доньи Марианиты Коварубио, кроме дона Рафаэля Морено.
— Браво! Хорошо сказано, и спасибо! Из двух своих кузин я ее считаю более красивой, хотя вы с этим не согласны. Я знаю, что раньше вы высказывали свое мнение по этому поводу.
Это было правдой, хотя, как он это услышал, я не мог себе объяснить. Помню, что говорил одному из знакомых офицеров, рассказывая о происшествии в театре, что из двух леди в ложе высокая показалась мне гораздо привлекательней. Я по-прежнему так считал. Но говорить об этом Морено не стоит: ведь час назад я ответил на его вопрос прямо противоположное. В данных обстоятельствах ложь была простительна.
— Может быть, — ответил я, — но вы ведь знаете, что у меня тогда не было настоящей возможности судить о них.
— А теперь, когда она у вас есть, ваше мнение осталось неизменным? Давайте, amigo mio, признавайтесь!
Все это было очень неловко, и я с радостью закончил бы разговор, но по какой-то непонятной причине Морено упорно его продолжал.
— Ни в чем подобном не могу сознаться, — сказал я уклончиво. — И если бы сознался, это могло бы быть неправдой.
— Но могло быть и правдой. Думаю, что было бы. Моя кузина Игнасия любит, когда ею восхищаются, и это ее единственный недостаток. Она старшая и считает себя хозяйкой поместья. Кстати, именно она одобрила ваше приглашение, я решил немного подыграть ее тщеславию и сказал, что вы предпочли ее. Для меня это всегда забавно.
— Но мне показалось, вы говорили, что вторая кузина — кокетка.
— Это была шутка. Если бы она была… ну, не стоит продолжать. Но вижу, что вы не решаетесь высказать свое мнение об Игнасии — хорошее или плохое, и, кажется, знаю причину. Я видел одно прелестное создание среди гуляющих, и видел, как некий мужчина весь день не отрывал от нее взгляда и больше никого не замечал. Ха-ха-ха!
— Послушайте, капитан Морено! Надеюсь, вы больше не будете шутить на эту тему! Это все ваше воображение!
— Скорее ваше. Но пусть будет по-вашему, amigo.
Я хотел, чтобы получилось по-другому. Но старая поговорка против меня: «Чтобы отвести коня на водопой, нужен один человек, но даже двадцать не могут заставить его пить».
В этот момент, к моему величайшему облегчению, появился молодой Коварубио, брат девушек, и сообщил, что начинаются танцы. Дона Рафаэля, который будет одним из распорядителей танцев, ждут под навесом, чтобы он руководил подготовкой.
— Найдете меня там, — сказал мне Морено, — и я с радостью представлю вас такому количеству партнерш, какое только захотите. Хотя, если не ошибаюсь, — добавил он с многозначительной улыбкой, — вам нужна только одна. Hasta luego (До встречи).
Глава XXIII. ВАЛЬС
Я еще несколько минут оставался в зале, допивая вино, которое мне налила одна из девушек. Все это время мысленно возвращался к нашему разговору.
Странный разговор, и я не знал, что о нем думать. Казалось, капитан Морено хотел бы, чтобы я стал членом семьи, он почти сказал об этом. Но почему? Мне было непонятно. Его желание мне льстило, но я не понимал его мотивов.
В конце концов, возможно, все объясняется просто его дружеским расположением ко мне (как я уже говорил, наша дружба очень окрепла). Или разговор был просто легкой, ничего не значащей болтовней.
Впрочем, вскоре я отказался от размышлений на эту тему. Меня занимало кое-что другое, и, прикончив вино, я вышел наружу.
Там все изменилось, словно на сцене театра. Зажгли лампы, и все пространство под навесом ярко осветилось. В ожидании танцев люди группами прогуливались под звуки настраиваемых гитар, скрипок и арф. В сущности, все ждали только появления знатных дам. Вскоре они появились в своих роскошных туалетах. Зазвучала музыка, и начался бал.
Наверно, нет в мире другой страны, где бы классы разграничивались такой тонкой и незаметной перегородкой, как в Мексике. Даже в соседних Соединенных Штатах по-прежнему существует множество сословий, разделенных строгими границами (наследие, полученное от матери-Англии, от которого не удалось избавиться даже после столетия демократии). Но более экспансивные мексиканцы давно от него отказались, и, как и в других южноамериканских государствах, здесь можно увидеть скотовода или погонщика мулов, танцующего с дочерью hasiendado, или самого низкооплачиваемого рабочего рядом с нанимателем. Они могут вместе пить и курить и, если не сидят за одним обеденным столом, то уж вместе — за столом, на котором стучат кости или разлетаются карты. В игорных заведениях и салунах, за столом monte все мексиканцы равны — точно так же, как на общественных балах, известных как фанданго.
Так было и сегодня. Несколько rancheros, в своих ярких костюмах, с абсолютно естественным видом пригласили на танец дам в сатине и драгоценностях. Но сам я испытывал гораздо большую неловкость, когда, осмотрев толпу, отыскал индейскую красавицу (ее трудно было не увидеть), поклонился ей и сказал:
— Сеньорита, вы меня помните?
Меня обрадовал ее ответный взгляд, а еще больше слова:
— Помню ли вас, caballero? Что за вопрос! Конечно, помню и всегда буду помнить!
