Но что-то во внешности этих джентльменов, чего я не могу даже опреде— лить словами, заставляло усомниться в том, что они джентльмены. А между тем в их манерах не чувствовалось ни высокомерия, ни глупого чванства. Напротив, из всех сидящих за столом они казались наиболее благовоспитан— ными. Играли они необычайно сдержанно и спокойно. И, возможно, именно эта чрезмерная сдержанность, невозмутимость и внушили мне какие-то неяс— ные подозрения. Настоящие джентльмены из Теннесси или Кентукки, а также молодые плантаторы из долины Миссисипи и французские креолы из Нового Орлеана вели бы себя иначе. Хладнокровие и выдержка, полное спокойствие при объявлении козыря, ни тени досады при проигрыше доказывали, во-пер— вых, что это люди бывалые, а во-вторых, что юкр для них не новинка. Вот и все, что мне удалось заключить по их внешнему виду. Это могли быть врачи, адвокаты или просто праздные люди — категория, нередко встречаю— щаяся в Америке.
В то время я еще слишком плохо знал далекий Запад, чтобы отнести их к определенной общественной группе. Кроме того, в Соединенных Штатах и, в частности, на Западе нет того различия в одежде и внешности, которая в Старом Свете выдает принадлежность к той или иной профессии. Вы встрети— те священника в синем фраке с блестящими пуговицами: судью в таком же фраке, но зеленом; врача в белом полотняном пиджаке, а булочника — оде— тым с ног до головы в тонкое черное сукно. Там, где каждый человек при— тязает на звание джентльмена, он старается не подчеркивать свою профес— сию ни одеждой, ни чем-либо еще. Даже портной никак не выделяется в тол— пе своих сограждан-клиентов. Страна характерной одежды лежит дальше на юго-запад — я имею в виду Мексику.
Некоторое время я стоял и присматривался к игрокам и игре. Если бы я не был знаком с особенностями денежного обращения на Западе, я бы пред— положил, что игра идет на огромные суммы. По правую руку каждого игрока рядом с небольшими столбиками серебра достинством в один, половину и четверть доллара лежала груда банковских билетов. Так как мой глаз при— вык к купюрам в пять фунтов стерлингов, то куши могли показаться мне ог— ромными, но я уже знал, что эти внушительных размеров банкноты с эффект— ной гравировкой и водяными знаками — всего-навсего обесцененные ассигна— ции стоимостью от одного доллара до шести с четвертью центов. Тем не ме— нее ставки были далеко не маленькие, и часто за одну партию из рук в ру— ки переходили суммы в двадцать, пятьдесят и даже сто долларов.
Я заметил, что виновник ложной тревоги тоже участвовал в игре. Он си— дел ко мне спиной и, казалось, был так поглощен юкром, что даже не обо— рачивался. Как одеждой, так и всем своим видом он сильно отличался от остальных. На нем была белая касторовая шляпа с широкими полями и прос— торная, со свободными рукавами куртка. Он походил не то на зажиточного фермера из Индианы, не то на торговца свининой из Цинциннати. Чувствова— лось, однако, что ему не впервые совершать путешествия по реке и он уже не раз бывал на Юге. Вероятно, мое второе предположение было правильно — он и впрямь был торговцем свининой.
Одни из описанных мною элегантных джентльменов сидел пpoтив меня. Он все время проигрывал крупные суммы, которые переходили в карман моему торговцу свининой или фермеру. Отсюда следовало, что в картах везет не тому, кто лучше одет, и это внушало простым людям желание, в свою оче— редь, попытать счастья.
Я даже невольно проникся сочувстоием к элегантному джентльмену — уж очень ему не везло. Да и трудно было не восхищаться самообладанием, с каким он принимал очередной проигрыш.
Но вот он поднял глаза и испытующе посмотрел на стоящих вокруг. Он, видимо, решил выйти из игры. Его взгляд встретился с моим:
— Не желаете ли, молодой человек, сыграть? Если угодно, можете занять мое место. Мне сегодня не везет, и я уж ни за что не отыграюсь. Придется бросить.
При этих словах его партнеры, в том числе и торговец свининой, огля— нулись в мою сторону. Я ждал, что он сейчас же накинется на меня, но ошибся. К моему удивлению, торговец свининой дружески меня окликнул.
— Хэлло, мистер! — закричал он. — Надеюсь, вы на меня не сердитесь?
— Нисколько! — ответил я.
— И хорошо делаете. Я ведь не хотел вас обидеть. Думал, кто-то за борт свалился. Будь я проклят, если вру!
— Я и не обиделся, — подтвердил я, — и в доказательство прошу вас вы— пить со мной.
Несколько бокалов джулепа и желание забыться настроили меня на общи— тельный лад; к тому же этот искренний тон подкупил меня, и я простил торговцу свининой его невольную вину.
— Идет! — согласился обладатель белой шляпы. — К вашим услугам, нез— накомец! Но только разрешите мне угостить вас. Видите ли, я тут малость выиграл, так это уж мое дело — вспрыснуть мировую.
— Не возражаю.
— Ну, значит, опрокинем по стаканчику. Плачу за всех. Что вы на это скажите, друзья? — обратился он к присутствующим.
Ему ответили одобрительными возгласами.
— Вот и отлично! А ну-ка, буфетчик, поднеси всей честной компании!
С этими словами торговец свининой подошел к буфету и бросил на стойку несколько долларов. Все, кто стоял поближе, последовали за ним, причем каждый старался как можно громче выкрикнуть название своего любимого на— питка. Кто требовал джинслингу, кто коктейля или кобблера, джулепа и прочих замысловатых смесей.
В Америке не принято пить вино маленькими глотками, сидя за столом: здесь пьют стоя, вернее — -на ходу. Будь вино холодным или горячим, сме— шанным или неразбавленным — американец глотает его залпом, а потом возв— ращается на место и там курит сигару или жует табак до нового приглаше— ния: «Ну-ка, опрокинем по стаканчику!»
Все выпили, и игроки снова уселись вокруг стола. Джентльмен, предло— живший уступить мне свое место, отказался участвовать в игре. Ему сегод— ня не везет, повторил он, больше он не намерен играть.
Может быть, кто-нибудь сядет вместо него? И все игроки повернулись ко мне.
Я поблагодарил своих новых знакомых, но отказался наотрез. В юкр я никогда не играл и не имею о нем никакого представления, объяснил я, ес— ли не считать того, что я успел усвоить, наблюдая за их игрой.
— Ну, это никуда не годится! — заявил торговец свининой. — Как же это мы останемся без партнера? Пожалуйста, мистер Чорли, — так вас, кажется, зовут? (Эти слова были обращены к джентльмену, покинувшему свое место.) Что же вы нас подводите? Вы расстраиваете всю игру.
— Если я снова сяду, — возразил Чорли, — я окончательно проиграюсь. Нет, не желаю рисковать.
— Но, может быть, этот джентльмен играет в вист? — предложил другой, указывая на меня. — Ведь вы, сэр, англичанин, а ваши соотечественники все мастера играть в вист.
— Да, в вист я играю, — ответил я довольно опрометчиво.
— Вот и прекрасно!.. Что вы скажете насчет виста? — спросил тот же джентльмен, обратившись к сидящим за столом.
— Ну, в вист я не игрок, — недовольно заявил торговец свининой. — Да уж, так и быть, рискну, просто чтобы не расстраивать компанию.
— А я уверен, что вы играете не хуже меня, — сказал предложивший вист.
— Да я и не помню, когда играл. Но раз нельзя составить партию в юкр
— пожалуй, попробую…
— Однако позвольте… Если вы затеваете вист… — прервал его джентльмен, отказавшийся от юкра, — если вы затеваете вист, я не прочь примкнуть к вам — может быть, хоть сейчас повезет. И если джентльмен не возражает, я буду рад иметь его своим партнером. Как вы правильно изво— лили заметить, сэр, англичане — знатоки по части виста. Их национальная игра, насколько мне известно.
— Это нам, пожалуй, невыгодно, мистер Чорли, — заметил специалист по окорокам. — Но поскольку вы предлагаете и мистер Хэтчер… Хэтчер, если не ошибаюсь?
— Да, меня зовут Хэтчер, — ответил поклонник виста, к которому отно— сился этот вопрос.
— Если мистер Хэтчер согласен, — продолжала белая шляпа, — то и я не пойду на попятный, черт меня побери!
