Обессилевшая рука. Рассказ о мести в лесной глуши

можешь… Но нет… Я не должен. Давай больше не говорить о тех временах – только о настоящем. А теперь, Лена, я не хочу видеть твоего отца и не хочу, чтобы он знал, что я здесь появился. Поэтому ты не должна говорить, что видела меня.

– Не скажу, – ответила она тоном, говорившим скорее о печали, чем об удивлении. – Увы, мне легко выполнить твою просьбу, потому что я не смею говорить с ним о тебе. Не знаю по какой причине, но отец запретил мне упоминать твое имя. Если случайно я вспоминала тебя или спрашивала, когда ты вернешься, он меня жестоко ругал. Можешь поверить, Пьер: однажды он мне сказал, что ты мертв! Но я так горевала, что он смягчился и сказал, что хотел только испытать меня. Бог простит меня за то, что я так говорю об отце; но временами мне почти казалось, что он желает твоей смерти. О Пьер, что ты сделал? Почему он стал твоим врагом?

– Не могу сказать. Для меня это тоже загадка; а также то, почему он меня отослал, и кое-что еще. Но… что это за голос?

– Отец! И топот копыт его лошади! Он возвращается по тропе. О Пьер, он не должен тебя увидеть!

– И не увидит. Я могу уйти, как пришел, под покровом деревьев. До свидания, дорогая. Жди меня завтра вечером. Выходи попозже, когда все улягутся – скажем, в одиннадцать. Я буду ждать тебя здесь – нет, вон там, у большого тополя. Как часто сидели мы с тобой в его тени!

– Иди, Пьер, иди! Он уже у ворот!

– Еще один поцелуй, любимая, и тогда…

Губы их встретились и разделились; они расстались: девушка направилась к дому, а молодой человек, прячась за персиковыми деревьями, скрылся в лесу.

Глава XVII Отец и дочь

– У меня для тебя хорошая новость, девочка, – сказал Джерри Рук, слезая с седла и присоединяясь к дочери на пороге. – Очень хорошая.

– Какая новость, отец?

– Алкоголь наконец сделал свое дело, и старый плантатор Брендон умер.

– О отец! Неужели это можно назвать хорошей новостью?

– Конечно. Это лучшая из новостей. Теперь Альф полноправный хозяин плантации, и ничего не мешаете тебе стать ее хозяйкой. Я знаю, он намерен сделать тебе предложение. Думаю, что он сделает его прямо сегодня. Брендона похоронили два дня назад.

– Если он сделает мне предложение, отец, я ему откажу.

– Откажешь! – воскликнул бывший сквоттер, едва не вскакивая со стула, на который только что опустился. – Лена, девочка, ты в своем уме? Ты говоришь серьезно?

– Да, отец. Совершенно серьезно.

– Черт побери! Ты либо сошла с ума, либо говоришь как ребенок. Ты понимаешь, что означает этот отказ?

– Я об этом не думала.

– Но я думал, думал снова и снова. Он означает нищету – может быть, голодную смерть. Для меня и тебя.

– Я скорее умру с голода, чем выйду за Альфа Брендона.

– Правда? Тогда у тебя будет шанс раньше, чем ты думаешь. Ты понятия не имеешь, каковы дела твоего старого отца; и многие другие тоже не знают этого. Дом построен, земля расчищена, но ничего не оплачено. Джерри Рук не знает, в какой день все потеряет и вернется в какую-нибудь проклятую старую хижину.

– Отец, в нашей старой хижине я была счастлива, как никогда не была в новом доме.

– Правда? А я нет – нисколько. И не хочу возвращаться в нее. У меня есть план, как сделать тебя богатой на всю жизнь; да и мне не нужно будет голодать. Альф Брендон владеет хорошей плантацией с шестью десятками ниггеров; и ты станешь их хозяйкой.

– Я не хочу этого.

– Но я хочу. И сделаю так, как хочу. Не бери в голову: ты хорошо выглядишь, но мир не сладкое пирожное, которое тебе остается только съесть. Говорю тебе, девочка, у меня трудности. Конечно, у меня есть кое-какие ресурсы, о которых ты не знаешь; но поступления могут прекратиться, и тогда мы пропали. Ты меня поняла?

– Я ничего не знаю о твоих делах, отец. Откуда мне знать? Но я уверена, что не буду счастлива с Альфредом Брендоном.

– Почему? Что ты к нему имеешь? Он хорошо выглядит, очень хорошо.

– Это не имеет никакого отношения к внешности.

– Что тогда? Его характер, наверно.

– Ты знаешь, что он плохой.

– Плохой характер? А что это значит? Если бы все молодые женщины дожидались мужа с хорошим характером, они долго оставались бы одиночками, я думаю. Альф Брендон не хуже остальных; и что гораздо важнее, он богаче большинства. Ты будешь глупа, девочка, чертовски глупа, если не ухватишься за такой шанс. И не бери в голову, что я позволю этому сорваться. Хочешь ты или нет, но ты станешь женой Альфа Брендона. Если откажешься, клянусь небом, ты мне больше не дочь! Ты меня слышала?

– Я тебя слышала, отец. Мне очень больно это слышать. И больно говорить, что твои угрозы не могут изменить мое решение. Я во всем была тебе послушна. Почему ты меня заставляешь это сделать?

– Что ж, – ответил Рук, по-видимому, смягчаясь. – Признаю, что ты была хорошей девочкой. Но почему такое упрямство, когда есть возможность обеспечить себе хорошую жизнь? Говорю тебе, что мои дела как раз сейчас обстоят не очень хорошо. Я должен Альфу Брендону, много должен, и теперь, когда его отец мертв, он может потребовать возврата. К тому же ты уже большая и все равно должна найти себе кого- нибудь. А кто может быть лучше Альфа Брендона?

Появись Джерри Рук у дома чуть раньше или подойди он незаметно, он мог бы получить более удовлетворительный ответ на свой вопрос. А так он его не получил: дочь промолчала, как будто не решаясь ответить.

Она отвела взгляд, проявляя легкое замешательство. Должно быть, старик кое-что заметил, о чем свидетельствует его следующая реплика:

– Ты не получишь моего согласия на брак с бедным белым, каков бы ни был его характер; и если будешь вести себя глупо, рассчитывай только на себя.

Ответа не было, и он какое-то время сидел молча, словно обдумывая возникшие осложнения.

Дочь как будто никому еще не отдала свое сердце; больше того, она пользовалась известностью в округе именно тем, что отвергала всех поклонников.

Тем не менее в глубине души она могла испытывать к кому-то чувство; и именно в этом причина ее отвращения к мужчине, за которого отец хотел выдать ее замуж.

– Подъезжая, я кое-что слышал. Вроде выстрела из ружья. И совсем недалеко от нашего дома. Тут кто-то был?

Вопрос был следствием рассуждений старого охотника.

К счастью для девушки, он допускал уклончивый ответ, вполне простительный в данных обстоятельствах.

– После твоего отъезда в доме никого не было. Но выстрел был, я сама его слышала.

– Где?

– Мне кажется, за ручьем. Может, в лесу за садом.

– Там в лесу ничего нет, кроме белок. Кто может охотиться на белок в такое время дня?

– Какие-нибудь мальчишки, наверно.

– Мальчишки… Эй, а что там среди персиковых деревьев? Змея, клянусь небом! Гремучая змея! Не собака ли ее убила?

Старый охотник, подчинившись любопытству или какому-то другому оставшемуся скрытым импульсу,