восстановить всю цепь доказательств… Лежи смирно, скотинка! Если ты только зашевелишься, я перережу тебе глотку!
После этого обращения к кобыле Зеб затих, спрятав голову среди зелени акаций. Он внимательно стал следить за приближающимся всадником.
Это был Кассий Кольхаун.
Старого охотника не пугала встреча с капитаном, хотя тот и был вооружен. Зеб оставался в тени деревьев только для того, чтобы лучше видеть, что происходит перед ним на открытой поляне.
Кольхаун проехал мимо, внимательно всматриваясь в след всадника без головы.
Зеб Стумп провожал его взглядом до тех пор, пока та же рощица, которая укрыла первого всадника, не укрыла и капитана.
Зеб Стумп и раньше собирался ехать по следу всадника без головы. Теперь это вдвойне стоило сделать.
После короткого раздумья решение было принято.
Приготовления были несложные: Зеб взял в руки поводья и толкнул в бок свою старую кобылу, что и заставило ее сейчас же подняться.
Охотник вышел из зарослей акаций и двинулся по тропе, по которой только что проехал Кассий Кольхаун.
Обогнув рощу акаций, за которой скрылись оба всадника, охотник обнаружил, что дальше простирается меловая прерия, по которой поехал только один всадник — тот, у которого не было головы.
На некотором расстоянии перед собой Зеб увидел капитана. Кольхаун растерянно ездил взад и вперед по одному и тому же месту. Капитан потерям след и старался найти его.
Под прикрытием акаций охотник украдкой следил за движением Кольхауна.
Объездив вдоль и поперек этот участок, капитан, по-видимому, решил отказаться от своего намерения. В гневе пришпорив коня, он направился в сторону Леоны.
Как только Кольхаун скрылся, Зеб решил испробовать свое искусство. Однако, несмотря на весь свой опыт, и он должен был сдаться.
Знойное солнце немилосердно палило, раскаленная меловая прерия слепила глаза. Вряд ли кто- нибудь, кроме саламандры, мог видеть при этом освещении.
Делать было нечего, старый охотник решил повернуть обратно и снова заняться тем следом, который он только что начал изучать.
Теперь у него была уже полная уверенность, что труды его не пропадут даром и что его ждут интересные открытия.
Скоро Зеб снова был на старом месте.
Не теряя времени, он быстрым шагом стал продвигаться по следу. Кобыла по-прежнему следовала за ним.
Только один раз Зеб остановился — на месте, где след двух других лошадей присоединился к тому следу, по которому он шел. Все три следа переплетались. Местами они расходились и шли в параллельном направлении на расстоянии около двадцати ярдов, потом опять пересекали друг друга.
Все лошади были подкованы. Охотник остановился, чтобы присмотреться к отпечаткам копыт. Ему стало ясно, что из трех лошадей одна была американской породы, другая — крупный мустанг; его копыта были почти такого же размера, как и у американской лошади.
Американская лошадь следовала за мустангом. И, наконец, конь с поломанной подковой шел последним.
Все три лошади скакали по одной и той же дороге, только в разное время и поодиночке, Зеб Стумп определил это с такой легкостью и уверенностью, точно человек, который читает показания на шкале термометра.
— Хорошо, — сказал Зеб и с довольным видом стал продвигаться дальше.
Старая кобыла не торопясь следовала за ним.
— Здесь они разошлись, — сказал охотник, опять остановившись и рассматривая место, на котором стоял. — Мустанг и американская лошадь пошли вместе — я хочу сказать, что они поскакали по той же тропе. Поломанная подкова повернула в другое направлении. Интересно знать: для чего? Никогда в жизни не приходилось мне встречать таких запутанных следов. Какой из них я должен проследить первым? Если я пойду за теми двумя, то мне уже заранее известно, куда они приведут. Они должны привести к луже крови. Давай-ка попробуем третий и посмотрим, куда он идет… Направо, старушка, и держись близко от меня, а то ты потеряешься и койоты поживятся твоим салом!
После этого обращения к старой кобыле охотник повернул по следу третьей лошади.
След шел по опушке лесных зарослей, к которой его только что привели все три переплетающихся следа.
Впереди была уже хорошо знакомая читателю широкая просека в виде аллеи. След поломанной подковы отходил в сторону и заворачивал в чащу. Здесь, на расстоянии каких-нибудь пятидесяти шагов от края леса, Зеб нашел место, где лошадь была привязана к дереву. Зеб пришел к заключению, что дальше этого места она не продвигалась вперед; отсюда же шел и обратный след в прерию, хотя и не по той тропе.
Седок лошади с поломанной подковой отправился вглубь зарослей пешком. Следы человеческих ног были отчетливо видны на вязкой почве около обмелевшего ручья, у которого и была привязана лошадь.
Оставив свою старую кобылу в этой же «конюшне», охотник пошел по следам человека.
Скоро он обнаружил, что было два таких следа: один вел вперед, другой — обратно. Зеб последовал за первым. Он нисколько не был удивлен, когда обнаружил, что этот след вывел его на аллею, неподалеку от места, где была лужа крови. Теперь-то ее уже не было — кровь давно вылизали койоты.
На пути своих поисков Зебу удалось сделать очень интересное открытие. В чаще густых кустарников он заметил место, где, по-видимому, довольно долго простоял человек. Травы там не было, и рыхлая земля была совершенно утоптана, судя по всему — подошвами сапог или ботинок.
Отпечатки этих же подошв вели отсюда к луже крови — один след шел туда, другой, такой же, обратно. А на ветке дерева между этими двумя знаменательными местами Зеб нашел то, чего не удалось обнаружить ни многочисленным разведчикам, ни самому вожаку следопытов — Спенглеру. Это был клочок бумаги, почерневший и наполовину обгоревший, по-видимому использованный как пыж для патрона. Он повис на ветке локустового дерева, зацепившись за один из шипов.
Старый охотник снял клочок с колючки — по-видимому, ветер занес его туда — и расправил на своей огромной грубой ладони. На измятой и обгоревшей бумаге красовалось хорошо знакомое имя, инициалами которого, включая и чин, были три буквы: «К. К. К.».
Глава LXXVII
ДРУГОЕ ЗВЕНО
Не столько удивление, сколько удовлетворение отражалось на лице Зеба, когда он изучал этот интересный документ.
— Это клочок конверта, — пробормотал Зеб Стумп. — Он говорит о многом. Вряд ли больше можно было узнать из самого письма. Использован в качестве пыжа. Ну что же, пусть теперь знает, как употреблять всякий хлам вместо подобающего для этой цели кусочка промасленной оленьей кожи. Надпись сделана женской рукой, — продолжал он, снова всматриваясь в бумажку. — Это ничего не значит. Адресовано-то ему — значит, ему и принадлежит. Следует приберечь!
При этих словах старик-охотник вынул кожаный кисет, где хранилась его зажигалка, и бережно спрятал туда клочок найденной бумажки.
