сказал:
— А, так вот в чем дело! Отлично. Что касается меня, то я предпочитаю даже лишиться головы, чем вовсе не подвергать себя опасности. Надеюсь, об этом будет упомянуто в приказе по полку.
— Желаю вам этого отличия, — иронически заметил Ван Дик.
И они расстались: Ван Дик вернулся к отряду, Франк собрался в путь с тремя индейцами.
— Ступай за твоим господином, — сказал Ван Дик вестовому Армстронга, — и веди мула с багажом.
Ординарец, простоватый ирландец, хотя и удивился такому приказанию, тем не менее без возражений схватил мула за повод и отправился вдогонку за Армстронгом.
Тот, увидя его, сказал:
— Патрик, можешь вернуться: ты мне не нужен.
— Как же это? Кто же будет вам готовить завтрак и обед? Кто будет седлать лошадь?
— Я сам, мой добрый Патрик; а если господин не сумеет сам себе приготовить обед и ужин, он останется без них.
Патрик больше не настаивал; отдав по-военному честь своему офицеру, он повернул лошадь и мула и поехал обратно к отряду. Армстронг, несмотря на всю свою решимость, тяжело вздохнул, глядя на удалявшегося вестового. Но тотчас, обратившись к проводнику, сказал:
— Ну, Красная Стрела, показывай теперь дорогу. Полковник Сент-Ор сказал мне, что я вполне могу довериться тебе, и вот я весь в твоей власти.
Павний, польщенный, приподнялся в седле и заговорил с гордостью…
— Полковник… комендант — великий вождь, ужасно великий… и всегда берет с собою Красную Стрелу! Красная Стрела тоже великий начальник… Очень великий…
Франк Армстронг уже имел некоторый опыт общения с индейцами.
— Комендант говорил, что он никогда не встречал проводника лучше Красной Стрелы. Еще в последний вечер он мне говорил, что с Красной Стрелой он не побоится броситься в гущу ста тысяч сиуксов или черноногих — все равно.
Бронзовое лицо павния сияло от удовольствия, пока он слушал эту похвалу. Он протянул руку и издал победный клич:
— Гуг-гуг! Пожмите эту руку, поручик, пожмите!
Молодой человек сердечно пожал протянутую ему темную ручищу, очень довольный тем, что сумел задеть чувствительную струну и приобрести дружбу и доверие индейца.
— Не сомневаюсь в том, что ты приведешь нас невредимыми в крепость. Полагаю, возвратившись, мы не застанем Ван Дика на указанном месте. Но скажи мне откровенно: решишься ли ты проникнуть со мной в лагерь сиуксов, если это окажется необходимым?
Проводник принялся хохотать.
— Сиуксы — глупцы… Красная Стрела идет… середина… священный шатер… дать приказание…
Между тем отряд уже скрылся из глаз; местность была низкая, и следы, по которым они шли, делались особенно явственными, благодаря свойству грунта. Было ясно, что по этой дороге прошло несколько индейских племен со своими пожитками. Несмотря на малую опытность, Армстронг отлично заметил борозды, оставленные на песке длинными жердями от палаток, которыми обыкновенно краснокожие нагружают своих маленьких лошадок.
— Ведь это не тот след, о котором ты мне сейчас говорил? — спросил Армстронг.
— Нет, тот след рядом, по нему идет мой товарищ.
Армстронг подъехал к другому проводнику и тотчас разглядел следы двух свежеподкованных лошадей и рядом двух мулов.
— Кто мог оставить эти следы?
— Не знаю, — ответил индеец, апах, на ломаном испанском.
— А что думает Красная Стрела?
— Может быть… скоро… знать, — ответил индеец.
Не говоря более ни слова, всадники пустились по свежему следу.
Местность заметно менялась. На горизонте показался голубоватый гребень целой цепи холмов, с которыми сливалась незаметно поднимавшаяся степь; на ее песчаной поверхности кое-где возвышались купы кактусов. На расстоянии, как казалось на глаз, нескольких миль виднелся легкий туман меж двух темных линий; вероятно, это был какой-нибудь ручей.
Всадники не замедлили догнать третьего проводника, который остановился, поджидая их, и между ним и Красной Стрелой завязался очень оживленный разговор на их наречии.
Разговаривая и жестикулируя, они все указывали на что-то рукой по направлению к упомянутому туману.
Наконец Красная Стрела заговорил, обращаясь к Франку:
— Белые… там… белые, лагерь, вода… дрова… огонь… все, все! — И, указывая рукой все в том же направлении прокричал: — Гуг, дым!..
Несмотря на свой бинокль, Армстронг дыма никак не мог разглядеть, хотя опытный глаз Красной Стрелы безошибочно видел белую струйку на горизонте. И только после долгого пристального вглядывания Армстронг различил, наконец, тонкую беловатую струю, которая выходила из-за вершины деревьев, разрасталась и исчезала в вышине.
— Вы думаете, это дым от огня, разложенного белыми?
Павний жестом ответил, что не сомневается в этом.
— В таком случае, мы и поедем прямо на этот огонь, — сказал офицер решительным тоном. — Если это порядочные люди, им нечего нас бояться; если же это какие-нибудь разбойники, то, судя по следу, нас столько же, сколько и их. Ну и посмотрим, кто одолеет! Вперед!
Говоря это, он пришпорил лошадь и поскакал, сопровождаемый на этот раз всеми тремя проводниками.
Глава 8. В ПОГОНЕ ЗА НОВОСТЯМИ
Дым, привлекший внимание проводников, поднимался от бивуака, расположенного на опушке кедрового леса, подле которого мирно паслись в густой траве две лошади и два мула; это их следы обнаружил Красная Стрела. Лошади эти были прекрасные образчики породы средней между индейским пони и большой американской лошадью. Мулы были хорошего роста, сильные и молодые. Но и те и другие прошли длинный путь, что подтверждалось их худобой и тою жадностью, с которой они щипали траву.
Протекавшая вблизи река Желтый Камень, шириною в тысячу футов, несла свои воды меж зеленых берегов роскошной травы, выросшей на черноземной почве. Эта луговина тянулась на северо-восток вплоть до цепи холмов, и по обе стороны береговых лугов стояли высокие кедровые леса.
В двадцати шагах от пасшихся животных весело трещал костер из сухих сучьев, а вокруг огня сидели три человека, которые собирались завтракать. Подле них были сложены в кучу два мексиканских вьюка, два широких калифорнийских седла, одеяла, мешки и карабины.
Один из этих людей был Марк Мэггер, корреспондент газеты «Геральд», пустившийся разузнать о предполагаемом заседании военного совета индейцев. Но даже самому близкому его приятелю было бы трудно признать Марка Мэггера: так за эти дни изменились и костюм и лицо корреспондента.
Во-первых, лицо его, обыкновенно чистое, гладко выбритое, с веснушками, теперь стало бронзовым от загара, а отросшая борода делала его неузнаваемым. Голубая фланелевая блуза с ремнем заменена была длиннополым черным сюртуком, застегнутым на пуговицы сверху донизу. Вместо широкополой соломенной шляпы на голове была черная фетровая. Короче говоря, Мэггер преобразился в скромного служителя американской церкви.
Что касается его товарищей, то не было сомнения в том, что это «люди равнины», как их называют на дальнем востоке, то есть белые, для которых степь стала второй родиной.
Один из них был здоровенный детина с огромной головой, казавшейся еще больше от массы черных как уголь волос, и такой же бороды. Этот гигант смотрел на всех добрыми глазами; в чертах лица выражались открытый характер и безграничная отвага. Одет он был в красную рубашку и красные штаны, заправленные в высокие сапоги; на голове едва держалась белая шляпа: до того она была со всех сторон продырявлена. Его единственное оружие — ружье — лежало подле него. Этот человек был известен под именем Чарлея из
