бараны, повторяют ту же ошибку.
Слова в стихе 52 очевидно прибавлены для того, чтобы слова Каиафы, прямо относящиеся к иудеям, отнести к будущей церкви. Каиафа говорит просто, что ему надо умереть и для блага народа и для единства веры, то же самое, что всегда говорили гонители еретиков. Кажется, совершенно ясно. В Евангелии по случаю казни Христа, после обличения пастырей и указаний на то, что вся кровь невинная от Авеля до наших дней на них, указывается, как именно они проливают эту кровь во имя каких-то рассуждений. И церковь так привыкла безнаказано лгать, что она наивно выставляет преступность рассуждений Каиафы, забывая, что она точно так же рассуждала 1800 лет и теперь рассуждает перед казнями. Но церковь забыла то, что она сама себя уличает, потому что для нее весь центр тяжести этих трех стихов заключается в том, что, по ее понятиям, тут высший каламбур и Каиафа нечаянно стал пророком. Вот что она говорит (Толк.Ев.):
Из лукавого сердца произошли слова, заключающие чудесное пророчество... Он (Каиафа) сказал это с злобным помыслом, но благодать духа уста его употребила для предсказания о будущем.
Но каламбура не могло быть для автора, потому что он и понятия не имеет о догмате искупления; он просто говорит, что Каиафа, человек, сам от себя не мог сказать, что надо Иисуса убить, но он сказал это потому, что, будучи первосвященником, считал себя в праве изрекать пророчества о том, в чем будет благо народа. Другого ничего не сказано, и мы никакого права не имеем приписывать этим словам другого значения, тем более, что при том значении, которое дает этим словам церковь, получается только ни к чему ненужный каламбур, а при настоящем значении получается глубокий смысл, связанный со словами о том, что вся кровь падает на пастырей, и поучение о том, как дурно и безумно во имя пророчества о благе народа убивать людей. Следующий стих показывает опять, что это не вставочное предложение, а разъяснение мысли, вследствие которой иудеи окончательно решили, что надо его убить.
(Ин. XI, 53-57; Ин. XII, 1; Ин. XI, 8-10)
С этого дня они решили, что убьют его.
Но Иисус не показывался иудеям, но ушел ближе к пустыне, в город Ефраим, и там проживал с учениками своими.
Дело было близко к пасхе иудейской. И много народа пришло в Иерусалим из деревень на пасху, чтобы приготовиться к празднику.
И искали Иисуса и говорили между собой в храме: что думаете, ведь не придет он на праздник?
И дали пастыри архиереи приказ, что если кто узнает, где он, чтобы открыли, чтобы им силом взять его.
За шесть дней до пасхи пришел Иисус в Вифанию.
И сказали ему ученики: учитель, теперь архиереи хотят камнями побить тебя, и опять идешь туда.
И отвечал им Иисус: в сутках двенадцать часов света. Если кто ходит при свете, то не спотыкается, потому что видит свет мира.
Только кто ночью ходит, тот спотыкается, потому что в том нет света.
В это место я вставляю 8,9,10 стихи XI главы Ин. как более уместные здесь.
(Ин. XII, 2-8; Ин. XII, 12-14)
И в Вифании сделали ему ужин. И Марфа служила.
А Мария, сестра ее, взяла фунт масла душистого, чистого, дорогого и помазала ноги Иисусу и волосами своими вытирала их. И горница наполнилась духом от масла.
И сказал Иуда Искариотский, одни из учеников его, тот, который выдаст его;
масло это продать бы за 300 денег да раздать нищим!
Он сказал это не потому, что он заботился о нищих, а потому, что был вор и носил ящик.
И сказал Иисус: пускай, она это сделала на день погребения моего.
Нищие всегда у нас будут, а я не всегда.
На ране весь народ, который шел на праздник, услышал, что Иисус идет в Иерусалим.
И взяли они ветви и вышли ему навстречу и закричали: благословен идущий во имя Бога, царь Израиля.
А Иисус нашел осленка и сел на него.
Стихи с 14 по 18 говорят о значении того, что Иисус сидел на осле. Стихи эти ничего не показывают и ничего не изменяют, и потому они не нужны.
(Мр. XI, И; Мф. XXI, 10-12; Ин.ХИ,19, Mp.XI, 18; Ин. XII, 20-26)
И въехал Иисус в Иерусалим.
И когда он въехал, поднялся весь город и спрашивал: кто это?
Народ говорит: это Иисус, пророк из Назарета Галилейского.
И вошел Иисус в храм и, войдя в храм, выгнал всех тех, что продавали и покупали.
Пастыри же говорили друг другу: смотрите, чего же еще? весь мир за ним пошел.
И придумывали, как бы погубить его, потому что боялись его тем, что народ восхищался его учением.
Были же некоторые греки из тех, которые пришли на праздник.
Вот эти-то подошли к Филиппу и сказали ему: господин, мы хотим Иисуса видеть,
Филипп пошел и сказал Андрею. А Андрей и Филипп сказали Иисусу.
