любопытство? Бог знает; но, повторяем, одного любопытства достаточно было, чтобы погубить Еву. VIII
Долгим Лугом называлась широкая н ровная поляна на правой стороне речки Снежинки, в верстг от имения гг. Пе-рекатовых. Левый берег, весь покрытый молодым густым дубняком, круто возвышался над речкой, почти заросшей лозняками, исключая небольших 'заводей', пристанища диких уток. В полуверсте от речки, по правую же сторону Долгого Луга, начинались покатые, волнистые холмы, редко усеянные старыми березами, кустами орешника и калины.
Солнце садилось. Мельница шумела и стучала вдали, то громче, то тише, смотря по ветру. Господский табун лениво бродил по лугу; пастух шел, напевая, за стадом жадных и пугливых овец; сторожевые собаки со скуки гнались за воронами. По роще ходил, скрестя руки, Лучков. Его привязанная лошадь уже не раз отозвалась нетерпеливо на звонкое ржание жеребят и кобыл. Авдей злился и робел, по обыкновению. Еще не уверенный в любви Маши, он уже сердился на нее, досадовал на себя... но волнение в нем заглушало досаду. Он остановился наконец перед широким кустом орешника и начал хлыстиком сбивать крайние
листья...
Ему послышался легкий шум... он поднял голову... В десяти шагах от него стояла Маша, вся раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, в шляпке, но без перчаток, в белом платье, с наскоро завязанным платочком на шее. Она проворно опустила глаза и тихо покачнулась...
Авдей неловко и с натянутой улыбкой подошел к ней.
- Как я счастлив...- начал было он едва внятно.
- Я- очень рада... вас встретить...-задыхаясь, перебила его Маша.- Я обыкновенно гуляю здесь по вечерам... и вы...
Но Лучков не умел даже пощадить ее стыдливости, поддержать ее невинную ложь.
- Кажется, Марья Сергеевна,- промолвил он с достоинством,-вам самим угодно было...
- Да... да...-торопливо возразила Маша.-Вы желали меня видеть, вы хотели...- Голос ее замер. Лучков молчал. Маша робко подняла глаза.
- Извините меня,-начал он, не глядя на нее,-я человек простой и не привык объясняться... с дамами... Я... я желал вам сказать... но, кажется, вы не расположены меня слушать...
- Говорите...
- Вы приказываете... Ну, так скажу вам откровенно, что уже давно, с тех пор как я имел честь с вами познакомиться... Авдей остановился. Маша ждала конца речи.
- Впрочем, я не знаю, для чего это все вам говорю... Своей судьбы не переменишь...
- Почему знать...
- Я знаю! - мрачно возразил Авдей.- Я привык встречать ее удары!
Маше показалось, что теперь по крайней мере не следовало Лучкову жаловаться на судьбу.
- Есть добрые люди на свете,- с улыбкой заметила она,- даже слишком добрые...
- Я понимаю вас, Марья Сергеевна, и, поверьте, умею ценить ваше расположение... Я... я... Вы не рассердитесь?
- Нет... Что вы хотите сказать?
- Я хочу сказать... что вы мне нравитесь... Марья Сергеевна, чрезвычайно нравитесь...
- Я очень вам благодарна,-с смущением перебила его Маша; сердце ее сжалось от ожидания и страха.- Ах, посмотрите, господин Лучков,-продолжала она,-посмотрите, какой вид!
Она указала ему на луг, весь испещренный длинными, вечерними тенями, весь алеющий на солнце.
Внутренно обрадованный внезапной переменой разговора, Лучков начал 'любоваться' видом. Он стал подле Маши...
- Вы любите природу?-спросила она вдруг, быстро повернув головку и взглянув на него тем дружелюбным, любопытным и мягким взглядом, который, как звенящий голосок, дается только молодым девушкам.
- Да... природа... конечно...-пробормотал Авдей.-Конечно... вечером приятно гулять, хотя, признаться, я солдат, и нежности не по моей части.
Лучков часто повторял, что он 'солдат'. Ь'астало небольшое молчание. Маша продолжала глядеть на луг.
'Не уйти ли?-подумал Авдей.-Вот вздор! Смелей!..'- Марья Сергеевна...заговорил он довольно твердым голосом.
Маша обернулась к нему.
- Извините меня,- начал он как бы шутя,- но позвольте, с моей стороны, узнать, что вы думаете обо мне, чувствуете ли какое-нибудь... этакое... расположение к моей особе?
'Боже мой, как он неловок!' - сказала про себя Маша.- Знаете ли вы, господин Лучков,- отвечала она ему с улыбкой,-что не всегда легко дать решительный ответ на решительный вопрос?
- Однако...
- Да на что вам?
- Да я, помилуйте, желаю знать...
- Но... Правда ли, что вы большой дуэлист? Скажите, правда ли,промолвила Маша с робким любопытством,- говорят, вы уже не одного человека убили?
- Случалось,- равнодушно возразил Авдей и погладил усы.
Маша пристально посмотрела на него.
- Вот этой рукой...- прошептала она.
Между тем кровь разгорелась в Лучкове. Уже более четверти часа молодая хорошенькая девушка вертелась перед ним...
- Марья Сергеевна,- заговорил он опять резким и странным голосом,- вы теперь знаете мои чувства, знаете, зачем я желал вас видеть... Вы были столько добры... Скажите же и вы мне наконец, чего я могу надеяться...
Маша вертела в руках полевую гвоздику... Она взглянула сбоку на Лучкова, покраснела, улыбнулась, сказала: 'Какие вы пустяки говорите',- и подала ему цветок.
Авдей схватил ее за руку.
- Итак, вы меня любите! - воскликнул он. Маша вся похолодела от испуга. Она не думала признаваться Авдею в любви; она сама еще наверное не знала, любит ли она его, и вот уж он ее предупреждает, насильно заставляет высказаться-стало быть, он ее не понимает... Эта мысль быстрее молнии сверкнула в голове Маши. Она никак не ожидала такой скорой развязки... Маша, как любопытный ребенок, целый день себя спрашивала: 'Неужели Лучков меня любит?',- мечтала о приятной вечерней прогулке, почтительных и нежных речах, мысленно кокетничала, приучала к себе дикаря, позволяла при прощанье поцеловать свою руку... и вместо того...
Вместо того она вдруг почувствовала у себя на щеке жесткие усы Авдея...
- Будемте счастливы,- шептал он,- ведь только есть одно счастье на земле!..
Маша вздрогнула, с ужасом отбежала в сторону и, вся бледная, остановилась, опираясь рукой о березу. Авдей смешался страшно.
- Извините меня,- бормотал он, подвигаясь к ней,- я, право, не думал...
Маша молча, во все глаза, глядела на него... Неприятная улыбка кривила его губы... красные пятна выступили на его лице...
- Чего же вы боитесь? - продолжал он,- велика важность? Ведь между нами уже все... того... Маша молчала.
- Ну, полноте!.. что за глупости? это только так... Лучков протянул к ней руку...
'Маша вспомнила Кистера, его 'берегитесь', замерла от страха и довольно визгливым голосом закричала: *
- Танюша!
Из-за орехового куста вынырнуло круглое лицо горничной... Авдей потерялся совершенно. Успокоенная присутствием своей прислужницы, Маша не тронулась с места. Но бретер весь затрепетал от прилива злости; глаза его съежились; он стиснул кулаки и судорожно захохотал.
- Браво! браво! Умно-нечего сказать!-закричал он. Маша остолбенела.
