Эрих Мария Ремарк
Возлюби ближнего своего
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Тяжелый кошмарный сон мигом пропал. Керн прислушался. Как и все, кого преследуют, он насторожился, приготовился бежать. Неподвижно сидя на кровати и подавшись вперед, он раздумывал, как удрать, если дом уже оцеплен.
Комната — на четвертом этаже. В ней одно окно, выходит во двор, но ни балкона, ни карниза, откуда можно было бы дотянуться до водосточной трубы. Значит, скрыться через двор нельзя. Оставался один путь: по коридору — на чердак и дальше по крыше — на соседний дом.
Керн посмотрел на светящийся циферблат. Начало шестого. В комнате еще темно. Неотчетливо серела эмаль двух кроватей. Поляк, спавший у стены, храпел.
Керн осторожно соскользнул с кровати и подкрался к двери. В этот момент человек, спавший по соседству, шевельнулся.
— Что случилось? — спросил он.
Керн не ответил, прижался ухом к двери.
Человек поднялся и начал что-то искать в своей одежде, висевшей на спинке стула. Вспыхнул карманный фонарик; тусклый дрожащий луч осветил часть коричневой двери, с которой уже слезла краска, и фигуру Керна, который стоял в нижнем белье, с взлохмаченными волосами, приложив ухо к замочной скважине.
— Черт возьми, что случилось? — зашипел человек на кровати.
Керн выпрямился:
— Не знаю. Какой-то шум…
— Шум? Какой шум, ты, болван?
— Внизу. Какие-то голоса или шаги.
Человек поднялся с кровати и подошел к двери. На нем была рубашка желтоватого оттенка, из-под которой в свете карманного фонарика виднелись мускулистые ноги, густо обросшие волосом. Некоторое время он прислушивался.
— Ты давно здесь живешь? — спросил он.
— Два месяца.
— За это время была облава?
Керн покачал головой.
— А-а! Ну, тогда ты, наверно, ослышался. Во сне иногда и храп звучит, как гром.
Он направил свет на лицо Керна.
— Ну, конечно. Лет двадцать, не больше. Эмигрант?
— Да.
— Иисус Христос! Что с ним? — послышался из угла булькающий голос поляка.
Человек в рубашке перевел луч фонарика. Из темноты вынырнула черная всклокоченная бородка, широко раскрытый рот и вытаращенные глаза под густыми бровями.
— Заткнись ты со своим Иисусом, поляк! — зарычал человек с фонариком. — Его больше нет в живых. Пошел добровольцем и пал в битве на Сомме.
— Что?
— Вот, опять! — Керн подскочил к кровати. — Они поднимаются. Надо выбираться через крышу.
Другой человек резко повернулся. Снизу послышался стук дверей и приглушенные голоса.
— Черт возьми! Смываться! Поляк, смываться! Полиция! — Он сорвал свои вещи с кровати. — Ты знаешь дорогу? — спросил он Керна.
— Направо по коридору. И вверх по лестнице, которая за сточной трубой.
— Живо! — Человек в рубашке бесшумно открыл дверь.
— Матка боска, — прошептал поляк.
— Заткнись!
Человек приоткрыл дверь. Он и Керн крались на цыпочках по узкому грязному коридору. Они бежали так тихо, что слышали, как капает вода из крана над сточной трубой.
— Сюда! — шепнул Керн, завернул за угол и на кого-то наткнулся. Он отшатнулся, увидев полицейского, и хотел броситься обратно. В то же мгновение он получил удар по руке.
— Стоять на месте! Руки вверх! — раздался голос из темноты.
Вещи Керна упали на пол. Его левая рука онемела, удар пришелся по локтю. У человека в рубашке было такое выражение, будто он сейчас бросится на голос из темноты. Но затем он увидел у своей груди дуло револьвера, направленное другим полицейским, и медленно поднял руки.
— Повернуться! — скомандовал тот же голос. — Встать к окну!
Оба повиновались.
— Посмотри, что у них в карманах, — сказал полицейский с револьвером.
Второй полицейский осмотрел одежду, которая валялась на полу.
— Тридцать пять шиллингов, карманный фонарик, свисток, перочинный нож, завшивленная расческа… больше ничего.
— Документов нет?
— Несколько писем или что-то в этом роде.
— Паспортов нет?
— Нет.
— Где ваши паспорта? — спросил полицейский с револьвером.
— У меня нет паспорта, — ответил Керн.
— Конечно! Ну, а у тебя? — Полицейский ткнул человека в рубашке револьвером в спину. — Тебя что, отдельно спрашивать, ты, ублюдок? — закричал он.
Полицейские переглянулись. Тот, что без револьвера, засмеялся. Другой облизал губы.
— Вот, посмотри на этого изящного господина! — сказал он медленно. — Его величество бродяга! Генерал Вонючка! — Он внезапно размахнулся и ударил человека в рубашке кулаком в подбородок. — Вверх руки! — заорал он на человека, потерявшего равновесие.
Человек посмотрел на полицейского. Керн еще никогда в жизни не видел такого взгляда.
— Я тебе говорю, ты, дерьмо! — сказал полицейский. — Ну, скоро? Или мне еще встряхнуть твои мозги?
— У меня нет паспорта, — ответил тот.
— У меня нет паспорта! — передразнил его полицейский. — Конечно, у господина Ублюдка нет паспорта. Об этом легко догадаться! Ну, одевайсь! Живо!
По коридору бежали полицейские. Они распахивали двери. Один из них, в погонах, подошел ближе.
— Ну, что у вас?
— Два птенчика. Собирались улететь через крышу.
Офицер посмотрел на обоих. Он был еще молод, лицо тонкое, бледное, маленькие усики аккуратно подстрижены. От него пахло одеколоном. Керн узнал запах одеколона 4711. У его отца была парфюмерная фабрика, поэтому он немного разбирался в этом.
— За этими двумя следите особенно строго, — сказал офицер. — Наденьте на них наручники.
— Разве венской полиции разрешается бить людей во время ареста? — спросил человек в
