«Странно, — подумал Керн, — как много можно пережить за то время, пока другой не успеет дочитать и газету. Круглый сирота. Пятидесятилетний мужчина. — Он улыбнулся, судорожно, с горькой насмешкой. — Круглый сирота! Как будто нельзя быть сиротой, имея в живых и отца и мать».
Три дня спустя Рут Голланд уезжала в Вену. Она получила телеграмму от подруги, у которой могла жить, и хотела попытаться найти там работу и поступить в университет.
Вечером перед отъездом она пошла-с Керном в ресторан «Черный поросенок». До этого они каждый день обедали в общественной столовой, но в последний вечер Керн предложил предпринять что-нибудь особенное.
«Черный поросенок» был маленьким прокуренным ресторанчиком — недорогим, но очень хорошим. Его Керну рекомендовал Марилл. Он сообщал ему также точные цены и особенно порекомендовал отведать гордость владельца ресторана — гуляш из телятины. Керн пересчитал деньги и решил, что их хватит и на десерт, на ватрушки. Рут как-то сказала ему, что она их очень любит. Но в ресторане их ожидал неприятный сюрприз. Гуляш кончился, они пришли слишком поздно. Керн озабоченно изучал меню. Большинство других блюд были слишком дороги. Кельнер стоял у их столика, перечислял блюда: копчености с зеленью, свиные котлеты с салатом, фаршированная курочка, свежая гусиная печень…
«Гусиная печень, — подумал Керн, — этот болван считает нас, кажется, миллионерами».
Он передал меню Рут.
— Что бы ты хотела вместо гуляша? — спросил он. Он уже высчитывал, что если они закажут свиные котлеты, денег на ватрушки им не хватит.
Рут бросила быстрый взгляд на меню.
— Сосиски с картофелем, — сказала она. Это было самое дешевое блюдо.
— Исключается, — возразил Керн. — Это не будет похоже на прощальный ужин.
— Я их очень люблю. После супа в общественной столовой они покажутся настоящим деликатесом.
— Ну, а как ты смотришь на свиные котлеты?
— Слишком дорого.
— Господин официант, — сказал Керн, — две порции свиных котлет! Но больших!
— Порции все одинаковы, — равнодушно ответил кельнер. — А что прикажете на первое? Суп, Hors- d'oeuvre[5], студень?
— Ничего, — ответила Рут, прежде чем Керн успел ее спросить.
Они заказали еще графин дешевого вина, и кельнер удалился с презрительной гримасой, словно предчувствуя, что Керну не хватит полкроны ему на чай.
Ресторанчик был почти пуст. Только за столом в углу сидел мужчина с моноклем и со шрамом на широком красном лице. Он сидел перед кружкой пива и разглядывал Керна и Рут.
— Жаль, что он здесь сидит, — сказал Керн.
Рут кивнула.
— Если бы на его месте был кто-нибудь другой! Но он… он напоминает человека…
— Да, он конечно, не эмигрант, — согласился Керн. — Скорее наоборот.
— Мы можем совсем не смотреть в его сторону…
Но Керн все-таки поглядывал. И он заметил, что мужчина продолжал непрерывно смотреть на них.
— Я не знаю, что ему нужно, — сердито сказал Керн. — Но он не спускает с нас глаз.
— Возможно, он — агент гестапо. Я слышала, что здесь шпики так и кишат.
— Может, мне пойти и спросить, что ему от нас нужно?
— Нет! — Рут в испуге положила свою руку на руку Керна.
Появились котлеты, поджаристые и нежные; к ним подали свежий зеленый салат. Но против ожидания они съели котлеты без особого удовольствия: Рут и Керн были встревожены.
— Он здесь не из-за нас, — сказал Керн. — Никто не знал, что мы пойдем сюда.
— Конечно, нет, — ответила Рут. — Может, он здесь случайно. Но он наблюдает за нами, это видно…
Кельнер убрал тарелки. Керн недовольно посмотрел ему вслед. Он хотел этим ужином доставить Рут удовольствие, а теперь страх перед неизвестным с моноклем все испортил.
Он поднялся, рассерженный; он принял решение.
— Минутку, Рут.
— Что ты собираешься делать? — в испуге спросила она. — Не ходи никуда!
— Нет, нет, я не к нему… Я хочу только поговорить с хозяином.
Перед уходом из отеля Керн взял с собой на всякий случай два маленьких флакона духов. Сейчас он хотел попытаться обменять один из них у хозяина на ватрушки. Духи были значительно дороже, но ему было все равно. После неудачных котлет Рут должна получить хотя бы десерт, который любила. Может, ему удастся выторговать и чашку кофе.
Он подошел к хозяину и объяснил, в чем дело. Тому сразу бросилась кровь в голову.
— А-а! Подлецы! Сперва нажрались, а теперь нечем расплатиться! Нет, мой дорогой, теперь одна дорога — в полицию!
— Я могу заплатить за то, что мы съели! — Керн со злостью швырнул деньги на стойку.
— Подсчитайте, — сказал хозяин кельнеру. Спрячьте вашу воду! — набросился он на Керна. — Что вы, собственно, хотите? Кто вы, посетитель или торговец?
— В настоящий момент я посетитель, — с яростью заявил Керн. — А вы…
— Минутку, — раздался голос позади него.
Керн обернулся. Рядом с ним стоял незнакомец с моноклем.
— Разрешите задать вам вопрос? — Незнакомец отошел от стойки на несколько шагов. Керн пошел следом. Сердце бешено заколотилось. — Вы немецкие эмигранты, не так ли? — спросил мужчина.
Керн пристально посмотрел на него.
— А какое вам дело?
— Никакого, — спокойно ответил тот. — Я только слышал, о чем вы здесь говорили. Не продадите ли мне один флакон?
Теперь Керн больше не сомневался, чего хочет этот человек. Если он сейчас продаст флакон, его обвинят в запрещенной торговле, сразу арестуют и вышлют.
— Нет, — сказал он.
— Почему — нет?
— Я ничего не продаю. Я торговлей не занимаюсь.
— Тогда давайте обменяемся. За это вы получите от меня то, чего вам не хочет дать хозяин, — пирожные и кофе.
— Я вообще не понимаю, чего вы хотите, — сказал Керн.
Незнакомец улыбнулся.
— А, я понимаю. Вы мне не доверяете. Выслушайте меня. Я из Берлина и через час возвращаюсь обратно. Вы туда вернуться не можете.
— Не можем, — согласился Керн.
Незнакомец посмотрел на него.
— Вот по этой причине я и заговорил с вами. Вот поэтому я и хочу оказать вам маленькую любезность. Во время войны я командовал ротой; один из моих лучших солдат был евреем. Ну, как, дадите мне маленький флакончик?
Керн протянул ему духи.
— Извините, — сказал он. — Я принял вас за шпика.
— Это понятно. — Незнакомец улыбнулся. — Ну, а теперь возвращайтесь к фрейлейн. Она наверняка испугалась. Желаю вам обоим всего наилучшего! — Он подал Керну руку.
— Спасибо. Большое спасибо.
Керн смущенно отправился обратно.
— Рут, — сказал он, — или сегодня рождество, или я сошел с ума.
