Пустой Амулет

глаза. Он разозлился и тут же напомнил себе, что важнее всего сохранять хладнокровие. Если имеешь дело со смутьянами, следует быть твердым, нельзя втягиваться в спор, а тем более в ссору.

Зазвенел звонок.

— Скажите ему, что я освобожусь через пять минут, — велел он мисс Пакун.

Больше уже и речи не было о том, чтобы отпустить ее, пока не началась гроза. Придется ей снять туфли, как другим людям в этом жалком квартале, где она наверняка живет, и ковылять босиком среди луж и потоков до конца переулка, куда ее не сможет подвезти такси. Мисс Пакун тут же вернулась и уселась, поправляя прическу и разглаживая юбку. Должно быть, в этот миг поблизости оказалась полицейская машина, потому что на улице вновь воцарилась зловещая тишина. Пока мисс Пакун тщательно подкрашивала лицо, Манг Уат сидел недвижно и слушал, как свиристит геккон прямо под кондиционером за его спиной: отрывистый стрекот вонзался в легкий гул мотора. И насекомые в деревьях беспрерывно жужжали. Он пожалел, что решил отсрочить встречу. Пять минут тишины показались двадцатью. Когда время прошло, мисс Пакун, ослепительная, поднялась вновь и двинулась к выходу Манг Уат остановил ее.

— Не печатайте ничего, пока этот человек здесь, — произнес он твердо. — Только от руки. У вас получится. — Он грозно взглянул на нее. — Это смутьян, — подчеркнул он. — Вы должны записать все, что он скажет.

Мисс Пакун всегда смущалась, когда он просил ее стенографировать разговор на английском, и говорила, что не очень хорошо знает этот язык. Результат ее работы, между тем, обычно выглядел неплохо. Манг Уат сердито взглянул на нее:

— Вы должны уловить каждое слово. Не исключено, что он станет мне угрожать.

Мисс Пакун вернулась с посетителем. Он был молод и походил на студента. С чуть заметной улыбкой постоялец сел на стул и произнес, глядя на Манг Уата:

— Спасибо, что приняли меня.

Манг Уат принял это за сарказм:

— Вы собираетесь жаловаться?

— Понимаете, — начал молодой человек, — я хочу продлить свою туристическую визу, не покидая страны.

Манг Уат хлопнул по столу ладонью:

— Тут какая-то ошибка. Вам нужно обратиться в департамент иммиграции. Моя секретарша даст вам адрес.

Молодой человек повысил голос:

— Я просто не хотел начинать с жалобы. Но придется сделать это сейчас. Вы оскорбляете гостей тем, что впускаете американцев в номера.

— А! Возможно, вам следует пожаловаться в тайскую полицию, — предложил Манг Уат и встал, показывая, что встреча подошла к концу. — Моя секретарша может дать вам и этот адрес.

Молодой англичанин бросил на него взгляд, полный нескрываемого отвращения.

— Вы идеальный менеджер для такого жалкого заведения, — пробормотал он. Затем, видя, что мисс Пакун встала и приоткрыла ему дверь, поднялся и широким шагом вышел, постаравшись со всей силы захлопнуть дверь приемной. Подготовленная к грубому обращению, дверь издала лишь обычный приглушенный всхлип. Услышав этот звук, воплощавший для него самую суть роскоши, Манг Уат вздохнул с чувственным удовольствием.

— На сегодня всё, — сказал он мисс Пакун.

Та взяла сумочку, на долю секунды одарила его сладчайшей улыбкой и затворила за собой дверь.

Было уже поздно, и дождь лил как из ведра. Мисс Пакун сильно промокнет, подумал Манг Уат, и к его удовлетворению примешался порыв жалости. Он зашел в соседнюю комнату, лег на диван и несколько минут смотрел телевизор. Потом встал. Пришло время провести вечернюю инспекцию кухни и, проверив еду, заказать ужин. Он закурил и спустился на лифте в холл.

Перед конторкой портье он неодобрительно нахмурился, глядя на пятна на ковре от мокрого багажа, который принесли с улицы. В этот момент взгляд его ненароком скользнул на другую сторону холла, и он увидел, как мисс Пакун идет из бара в сопровождении молодого англичанина. Они сразу вышли на улицу. К тому времени, как Манг Уат, не торопясь, добрался до двери, они уже садились в такси. Он ступил наружу и, укрытый навесом, увидел, как машина исчезает под ливнем.

По дороге на кухню Манг Уат остановился у конторки кассира и рассказал Удому о том, что видел. Он велел утром рассчитать мисс Пакун и проследить, чтобы ни при каких обстоятельствах она не поднималась в офис.

— Проститутка, — произнес он с горьким возмущением. — Обычная проститутка, а корчила из себя интеллигентную, образованную девушку.

1980

Буаяд и деньги

— Аид-эль-Кебир примерно через месяц. С каждым годом овцы дорожают, — сказал Буаяд. — В этом году будут дороже прежнего. Почему бы нам не купить двадцать овец в складчину? Когда наступит праздник, поделим выручку.

У Чауни всегда водились деньги. Он согласился. Они пошли в Сиди-Ямани и дешево купили животных у друга Буаяда. Наняли грузовик, чтобы перевезти овец в Танжер. Поместили в загоне у Буаяда и каждый день вместе гоняли их пастись за городом. Овца должна быть жирной и красивой к Аиду.

Как-то раз по лугу, где пасли овец Буаяд и Чауни, прошли солдаты. Полковник остановился и посмотрел на овец. Потом подошел к Буаяду и спросил, не хочет ли тот их продать.

— Может быть, — сказал Буаяд.

Цена, предложенная полковником, была в точности такой, какую они собирались запросить на рынке. Оба подумали, что лучше всего продать всех овец и больше не гонять их каждый день на пастбище. Полковник сказал, что на следующий день они должны придти в его контору в квачле и он отдаст им деньги. Поскольку он был человек известный, ему поверили на слово. Солдаты погнали овец, а Буаяд и Чауни остались одни на лужайке.

На следующий день, придя в квачлу, Буаяд оружил, что полковника вызвали в Рабат, зн Этм, Чауни решил на следующий день. Полковник по-прежнему был в Рабате. Они стали ходить в квачлу по очереди.

Так продолжалось несколько недель. В конце концов, им сказали, что полковник вернулся в Танжер. Но теперь, когда они приходили, его не было на службе. Им стало ясно, что платить полковник не собирается.

Буаяд был не из тех, кто смиряется с поражением. Он пришел к Чауни и сказал:

— Ты меня поддержишь? Что бы ни случилось? Мы получим деньги и добьемся, чтобы его разжаловали. Ты меня поддержишь?

— Нет, — ответил Чауни. — Мне надо думать о жене и детях.

— Так ты готов распроститься со всеми деньгами?

— Они пропали. Жаль, что вообще тебя послушал.

— Это значит, все, что я получу, — мое, — сказал Буаяд.

— Ладно. И заботы тоже твои. Тебе еще повезет, если в живых останешься.

— Все в руках Аллаха. Или я получу деньги, или ты меня больше не увидишь.

Он отправился в амалат и попытался встретиться с секретарем губернатора. Стража его не пустила. В этот момент удача озарила Буаяда. Пока он убеждал охрану перед входом в