считать себя его хозяевами.
Сумасшедший — они называют его сумасшедшим, эти болваны из Угрюмого Угла. Старик живет один в какой-то дикой глуши, — конечно же, псих. Он криво усмехнулся. Хорошо, пусть так. Но он сам выбрал себе жизнь и никогда бы не согласился променять ее на их жалкое прозябание.
— Шлынд, — хрипло позвал он. Огромный черный пес, спящий у его ног, потянулся и поднялся. Шерсть стояла торчком во все стороны, гигантский зверь был больше похож не на собаку, а на помесь волка с медведем; он широко зевнул и внимательно посмотрел на хозяина. — Эй, ты! — снова позвал старик, и пес положил лохматую голову ему на колени, ожидая, когда же хозяин потреплет его по ушам.
Откуда-то из темноты раздался пронзительный крик, повис в тишине слабеющим эхом, потом затих. Шлынд резко повернул голову. Старик кивнул. Болотная кошка. Кто-то попался ей на пути и поплатится за это.
Взгляд старика лениво блуждал, выхватывая из полумрака давно знакомые очертания. Вот его дом, небольшой, но прочный — он строил его из тяжелых бревен и даже проконопатил дранку на крыше раствором извести. Сразу же за домом — сарай и колодец, потом — загон, где старик держал своего единственного мула, маленькая мастерская под навесом, а дальше — уже всякий хлам и мусор. Старик любил возиться в мастерской: целыми днями он вырезал из дерева фигурки людей и зверюшек, виделся с людьми редко — сам не искал встреч и старался не давать повода наведываться к нему.
Старик потянулся и встал. Солнце зашло, ночное небо украсил бисер звезд и сияние лунного света. Самое время собрать что-нибудь поесть. Старик обернулся к маленькому треножнику с котелком на костерке — кухне на краю поляны, покачал головой и направился к костру. Небольшого роста, тощий, сгорбленный старый человек, одетый в изодранную рубаху и короткие штаны. Он был почти лыс — тонкие пряди седых волос вокруг обширной плеши, зато белая как снег длинная и густая борода смотрелась роскошно. Задубевшая, коричневая кожа морщилась на его сухощавом теле, под набрякшими полуопущенными веками прятались ясные, проницательные глаза. Он шел согнувшись, с трудом переставляя как будто затекшие после долгого сна ноги.
Вдруг издалека раздался шум движущейся повозки и скачущих всадников. Шлынд зарычал, и старик предостерегающе шлепнул его. Проходили минуты, шум становился все слышнее. Наконец на вершине ближайшего холма из темноты появились какие-то тени, они спускались вниз, на поляну, — повозка и полдюжины всадников. Когда старик внимательно вгляделся, настроение его сразу испортилось. Он узнал повозку скитальцев, мало того — она явно принадлежала этому негодяю — Кефело. Старик с отвращением плюнул и задумался: а не спустить ли на них Шлында?
Всадники и повозка остановились у самой поляны. Кефело темной тенью соскользнул с коня и направился вперед. Он подошел к старику и снял свою широкополую шляпу.
— Приятная встреча, Хебел. Добрый вечер. Старик фыркнул:
— Кефело, что тебе нужно? — Кефело изобразил на лице крайнюю степень потрясения.
— Хебел, Хебел, — укоризненно пробормотал он, — разве так подобает встречать старого приятеля? Ведь мы столько сделали друг для друга, делили и трудности, и несчастья. Так здравствуй!
Скиталец схватил руку старика и неистово затряс ее. Хебел не сопротивлялся, но на пожатие не ответил.
— А ты здорово выглядишь, — обезоруживающе улыбнулся Кефело. — Я всегда говорил, что жизнь на холме — лучшее средство от болезней старости,
— Болезни старости, да? — Хебел сплюнул и сморщил нос. — Ты что, Кефело, теперь занялся продажей лекарств от старческих немощей?
Кефело оглянулся на тех, кто пришел с ним, и, как бы извиняясь, пожал плечами:
— Какой-то ты злой, Хебел, очень злой… Старик проследил за взглядом Скитальца:
— А где остальная шайка? Они что, теперь с другим мошенником?
На этот раз лицо Кефело заметно потемнело.
— Я послал их вперед. Они идут на восток, по главной дороге, и будут ждать меня в Тирфинге, а я здесь по весьма важному делу. Мы можем поговорить?
— Но ведь ты уже здесь, так? — отметил Хебел. — Можешь говорить сколько влезет.
— И присесть к твоему костру? — Хебел пожал плечами:
— Мне нечем накормить вас всех, даже если бы я и хотел. Может быть, у вас есть что-нибудь с собой?
Кефело подчеркнуто вздохнул:
— У нас есть. Сегодня ты разделишь с нами ужин.
Он громко позвал остальных. Всадники спешились и принялись расседлывать лошадей. Старуха, управлявшая повозкой вместе с двумя молодыми людьми, плотно закутанными в плащи, спустилась с козел, вытащила из повозки провизию и посуду и молча направилась к костру. Те двое как будто колебались, потом, после второго настойчивого приглашения Кефело, все же спустились и прошли вперед. К ним присоединилась худенькая черноволосая девушка, приехавшая верхом.
Хебел без слов развернулся и снова уселся в кресло. Что-то странное было в поведении тех двоих, что спустились с повозки, но старик никак не мог понять, что именно. Они были одеты как скитальцы, но явно не принадлежали к этому «славному» роду. Теперь старик увидел, что это юноша и девушка; они уселись на траву рядом с его креслом, Кефело и черноволосая всадница присоединились к ним. Хебел отметил, что темноволосая пододвинулась к юноше вызывающе близко и при этом бесстыдно подмигнула ему.
— Моя дочь Эретрия. — Кефело сердито взглянул на нее. — А эти двое — эльфы.
— Я не слепой, — огрызнулся Хебел. Теперь он понял, почему они показались ему не такими, как все скитальцы. — Но что они делают в такой компании? И при чем здесь ты?
— Мы кое-что ищем, — ответил скиталец. Хебел наклонился вперед.
— То есть, наверное, это они ищут. Но — с тобой? — Он поглядел на юношу, лицо его сморщилось. — Ты как будто смышленый парень и не похож на мошенника. Зачем ты связался с ним?
— Ему нужен проводник через этот унылый край, — ответил за него Кефело. — И что тебя привлекает на этой заброшенной, дикой земле, Хебел? Когда-нибудь, проходя мимо, я наткнусь на твои кости, старик, и все потому, что ты так упорно не хочешь перетащить свою никчемную шкуру в какое-нибудь безопасное место.
— Ты что-то чересчур заботлив, — проворчал Хебел. — Для меня этот край так же безопасен, как и все остальные. Я хорошо изучил его и знаю, кто за кем здесь охотится, знаю, когда следует остаться в тени и когда показать зубы. Я еще переживу тебя, скиталец, запомни мои слова. — Он откинулся в кресле и принялся перебирать пальцами лохматую шерсть Шлында. — Что тебе от меня надо?
Кефело пожал плечами:
— Я уже сказал — поговорить. — Хебел хрипло засмеялся:
— Поговорить? Давай, Кефело, что тебе нужно? Не трать время попусту, у меня его и так не слишком много осталось.
— Что мне нужно? Мне — ничего. Но этим юным эльфам действительно нужно — кое-что из того, что хранится в твоей плешивой старой башке. Я потерял много времени, чтобы добраться сюда, но на то есть причина, и она вполне заслуживает…
Хебелу уже надоело все это.
— Что у вас там такое? — Запах варева, кипящего в котле, отвлек старика.
— Не знаю! — огрызнулся Кефело: его злило, что старик совершенно не слушает.
— По-моему, говядина. Да, говядина с овощами. — Хебел потянул носом и зажмурился в предвкушении сытного ужина. — Думаю, сначала надо поесть: какой разговор на пустой желудок? А тот знаменитый скитальческий эль, ты ведь взял немного с собой, правда?
Конечно же, эль нашелся, и закуска была на славу: тушеное мясо, хлеб, орехи и фрукты. Ели молча; гости, однако, обменивались многозначительными взглядами, и эти взгляды сказали Хебелу гораздо больше, чем могут сказать слова. «Эти эльфы, — решил он, — здесь потому, что у них просто нет выбора. К Кефело они относятся не с большей симпатией, чем я. И Кефело привел их не просто так: если старый мошенник берется кому-то помочь, значит, это выгодно прежде всего ему. Интересно, что на этот раз надеется получить старый пройдоха?» Хебел знал, что скиталец и словом не обмолвится о своем интересе в этом деле, — хитрый старый лис! Но больше всего его озадачила темноволосая девушка, дочь Кефело. У нее
