В Софии, Бухаресте, Будапеште, Вене, Варшаве, Братиславе горожане приветствуют советских воинов-освободителей.
В Чехословакии борьба разгорается. Восстание вспыхнуло в Ломнице, Семилехе, Новой Паке. Каждое село, деревня, фабрика, завод, город в Чехии и Моравии превратились в революционные бастионы. Под ударами Советской армии фашистские полчища откатываются из Моравии на запад, а там их встречают доблестные партизаны. Они громят немцев, вынуждают их капитулировать. «Сверхчеловеки» еще огрызаются, как это и свойственно хищным зверям, почуявшим свою гибель. В Прагу, к Франку, Гахе, Бинерту, летят сотни телеграмм и донесений. Немцы требуют помощи, подкреплений. Но подкреплений уже нет. Дело за Прагой, за пражанами. Участие в восстании не только долг пражан перед своей родиной, перед Советской армией, братьями словаками, перед всем миром, но и единственное средство спасения сотен тысяч людей, спасения золотой столицы. Если не поднимется Прага, гитлеровцы превратят ее в развалины, уничтожат добрую половину ее жителей.
Враг коварен. Поэтому надо быть бдительными. Еще в конце апреля палач Гиммлер предлагал Англии и США капитуляцию, в то же время отказываясь капитулировать перед Советским Союзом. Кому неизвестно, что по указанию Гитлера Франк отправил на Запад делегацию во главе с предателями чешского народа Грубым и Клецандой — для переговоров с американцами? Всем это известно. Но не все знают истинную подоплеку этих маневров. И немцы и предатели чехословацкого народа боятся прихода Советской армии. Гаха пытается запугать народ большевизмом, Бинерт спешно при помощи Франка формирует новое правительство протектората. Немцы и предатели хотели бы увидеть в Чехословакии американцев. Они стремятся удержать свои позиции в стране при помощи американцев и англичан. Ни для кого не составляет тайны, какую политику проводило лондонское эмигрантское правительство во время войны. Гитлеровские заправилы и изменники родины, спасая жизнь, бегут не на восток. Нет! Они предпочитают сдаваться в плен американцам и англичанам. Они уверены, что их там поддержат.
Реакционеры привыкли ловить рыбку в мутной воде и загребать жар чужими руками. Народ, который забудет об этом в трагические дни своей родины, неизбежно лишится прав, которые он завоевал в борьбе. Чешские реакционеры пытаются сыграть на доверчивости народа. Примеров этому много. Реакционеры инсценировали создание своего собственного Центрального национального комитета в противовес Чешскому национальному совету. Они выдают депутатские мандаты от какого-то несуществующего Временного национального собрания, зная отлично, что существует и действует законное Кошицкое правительство. Они по указке Ингра и Рипки ввели в свой совет людей, которые во время оккупации отсиживались в глухих норах и гадали на кофейной гуще. Они пытаются посеять раздор в рядах подлинных патриотов. Но патриоты сорвут их планы. Их ведет в бой коммунистическая партия.
Когда Адам закончил, встал Ковач.
Он сказал:
— Запиши, Адам: за свой взвод Бронислав Ковач ручается. Взвод пойдет за мной.
— А за взводом пойдет и вся рота, — добавил Янковец. — Зайди ко мне в кладовую, пан Ковач. У меня найдется кое-что для тебя и для твоих ребят.
— Ты распределяй так, чтобы всем досталось, — раздался чей-то голос. — У Ковача и без тебя по двадцати патронов на винтовку, а у других и по десятку не насчитаешь.
Янковец возразил:
— Ну, за всех не болей. Патроны получают только те, кто собирается стрелять в немцев.
Еще один руководитель пятерки, такой же, как и Ковач, командир взвода, заявил, что ручается за всех своих солдат, за исключением двух.
— С этими двумя ты уже знаешь, как надо поступить, — заметил Труска.
— Значит, можно действовать?
— Безусловно. Завтра уже поздно будет, — ответил Труска.
Вслед за тем поднялся темный, худой, небритый солдат Скибочка. Большая аудитория его смущала. Прежде чем заговорить, он долго кашлял.
— Ты бы раньше где-нибудь откашлялся, — пошутил кто-то.
Скибочка оглянулся, стараясь найти шутника, но смутился еще больше. Послышались смешки. Скибочка нахмурился и наконец начал:
— Смешного я ничего не вижу… Люди собрались серьезные… Я хочу сказать… — Он снова прокашлялся, показывая, что в горле у него першит. — За солдат можно смело поручиться. У всех ладони, как плиты, раскалены. Только команду дай. А вот с офицерами хуже будет. Есть типы, с которыми придется расправляться без пощады. Да это не беда и не так уж трудно.
— За этим дело не станет.
— Таких офицеров — раз-два и обчелся, — раздались голоса.
— Два не два, а с десяток наберется, — продолжал Скибочка. — Поэтому надо решить заранее, кому вместо них передать командование. Солдаты без командира плохие вояки. Они привыкли, чтобы над ними кто-то сверху стоял.
Предложение заслуживало внимания. Руководители пятерок назвали лиц, которые могли бы заменить враждебных офицеров, и Труска занес их фамилии в свою записную книжку.
Под конец совещания Божена Лукаш попросила собравшихся для встречи с ней в условном месте приходить в первой половине завтрашнего дня, и приходить поодиночке.
— Захватите с собой что-нибудь для переноски патронов, — предупредила она.
Божена первой покинула дом Труски. Ей надо было повидать отца и сообщить ему, что совещание состоялось и его задание выполнено. Она знала, что отец должен информировать об этом представителя ЦК.
Но прежде чем отправиться в особняк Гоуски, уже получивший условное название «опорный бастион», она решила предупредить отца по телефону. Она позвонила из автомата. Ей ответил Глушанин. Он сказал, что отца нет в особняке, но его ждут с минуты на минуту.
Лукаш в это время находился на сборном пункте, где собрались представители боевых заводских отрядов. Беседовал с ними товарищ Давид, представитель Пражского комитета компартии.
— Оружия мало, — говорил он, — а нужно, чтобы в нем не было недостатка. Времени терять нечего. Можно и нужно вооружиться для выступления. Вооруженные немцы ходят по Праге еще небольшими группами и даже в одиночку. Надо смело нападать на них. Это первое. В городе много немецких складов оружия. Задача состоит в том, чтобы немедленно выяснить их местонахождение и овладеть ими. Это второе. Есть еще шанс. Я не знаю, насколько он реален, но мы его не намерены игнорировать. Оружие обещает подбросить Лондон. Я получил данные о местах, времени и сигналах для встречи английских самолетов, которые будут сбрасывать оружие и боеприпасы. Сейчас мы решим, кто и куда отправится на прием парашютов.
Распределение поручений заняло полчаса. Товарищ Давид привел в ясность, кто и какими транспортными возможностями располагает, кто в состоянии обеспечить охрану площадок, на которые будут сбрасывать груз. Только после этого он назвал места сброски и инструктировал, какие следует давать сигналы.
Лукашу, который располагал закрытым автофургоном и имел в своем распоряжении специальный отряд, товарищ Давид назначил место между Прагой и Колином.
Когда инструктаж закончился, вошел человек и попросил не расходиться: должен прибыть представитель военного руководства генерал Кутлвашер, который хочет сказать несколько слов.
Подпольщики переглянулись. Никому эта фамилия не была знакома.
Генерал явился в сопровождении человека, одетого, как и он, в штатский костюм.
Подпольщики внимательно разглядывали вошедших. Генералу, очевидно, не понравилось помещение. Здесь когда-то был склад тары, всюду громоздились пустые ящики. Генерал брезгливо окинул взглядом стены, потолок, наморщился, втянул ноздрями воздух и что-то сказал на ухо своему сопровождающему. Потом он прошел в самый конец помещения и осмотрел наглухо забитый лаз на чердак.
По всему было видно, что он не торопится. Один из рабочих, ни к кому не обращаясь, сказал громко:
