мне конверт, который я должен был опустить в городе, с тем чтобы завтра с первой же почтой он был доставлен по адресу. При этом, настоятельно убеждая меня не подвести его и описывая, что будет, если ее сиятельство проведает о такой его забывчивости, он испытывал заметное волнение. Его била дрожь.
Я был поражен.
– То есть, по-вашему, он боится тети Агаты?
– Чрезвычайно, сэр.
– Он, такой могучий мужчина? Настоящий боцман на пиратском судне?
– Даже боцман на пиратском судне дрожит перед своим капитаном, сэр.
– Да-а. Вот уж не думал. Мне казалось, что если существует на свете человек, который в своем доме полный хозяин, то это он, Персиваль лорд Уорплесдон.
– Я склонен сомневаться, сэр, что на свете вообще существует человек, который являлся бы полным хозяином в доме при наличии в нем ее сиятельства.
– Может, вы и правы.
– Да, сэр.
Я перевел дух. В первый раз с тех пор, как Боко изложил свой замысел, мне немного полегчало. И теперь еще было бы некоторым отступлением от правды утверждать, что Бертрам Вустер с удовольствием предвкушал, как он будет выбивать окно в буфетной, но все же, когда от своих действий можно ожидать ощутимых результатов – это совсем другое дело.
– Значит, на ваш взгляд, план Боко приблизит его к цели?
– Вполне возможно, сэр.
– Это меня утешает.
– Но, с другой стороны…
– Господи, Дживс! Ну что там еще?
– Я только хотел заметить, что мистер Фитлуорт избрал для намеченного предприятия не самый удачный момент, сэр. Оно может прийти в противоречие с планами его сиятельства.
– То есть как это?
– По досадному совпадению, через несколько минут его сиятельство выйдет из дома и направится в садовый сарай, где его ожидает для переговоров мистер Чичестер Устрица.
– Чичестер Устрица?
– Да, сэр.
Я помотал головой.
– Напряжение последнего часа, по-видимому, плохо подействовало на мой слух. Мне почудилось, будто вы сейчас сказали: «Чичестер Устрица».
– Да, сэр. Мистер Дж. Чичестер Устрица, директор, руководящий линией «Устрицы».
– Что значит – линия Устрицы?
– Это пароходная линия, сэр, которая, если помните, планирует слияние с линией его сиятельства «Розовые трубы».
Тут наконец до меня дошло.
– Вы имеете в виду того господина, с которым дядя Перси ищет встречи? Старого морского волка из Америки?
– Именно так, сэр. Вследствие возгорания «Укромного уголка» возникла необходимость предложить другое место, где бы два джентльмена могли встретиться и переговорить с глазу на глаз, не опасаясь помехи.
– И вы выбрали для них садовый сарай?
– Да, сэр.
– Благослови вас Бог, Дживс.
– Спасибо, сэр.
– Этот господин сейчас находится в сарае?
– Полагаю, что да, сэр. Отправляясь сегодня в Лондон, я имел поручение от его сиятельства позвонить мистеру Устрице в гостиницу и передать, чтобы он ехал в Стипл-Бампли и по прошествии получаса после полуночи был в сарае. Американский господин выказал полное понимание и согласие и сказал, что приедет загодя и будет вовремя в назначенном месте.
Я ощутил некоторое сострадание к этому субъекту, готовому на братское рукопожатие через океан. Рожденный и вскормленный в Америке, он наверняка не имел ни малейшего представления о том, что за ужасное это место – Стипл-Бампли и что его там ждет. Неприятности, которые мистеру Устрице сулит Стипл-Бампли, я так, с ходу, затруднился бы перечислить, но не сомневался, что ему достанется несладко.
Мне стало также понятно, что имел в виду Дживс, говоря, что Боко избрал не самый удачный момент для намеченного предприятия.
– Через полчаса после полуночи? Это, наверное, уже сейчас.
– Тютелька в тютельку, сэр.
– Значит, дядя Перси может возникнуть в любую минуту?
– Если я не ошибаюсь, сэр, вон раздаются шаги его сиятельства.
Действительно, откуда-то с северо-северо-востока послышался шум как от продвижения массивного предмета через ночные заросли.
У меня перехватило дыхание.
– Господи, Дживс!
– Сэр?
– Это он!
– Да, сэр.
Не нравилось мне все это, я был бы рад обойтись без обмена любезностями, но ничего не поделаешь. Я подумал и сказал:
– Ну, ладно, по-видимому, надо перекинуться с ним словечком-другим. А-а, здрасте.
То, что за этим последовало, признаюсь, доставило мне определенное удовольствие – я ведь и сам дважды за сегодняшнюю ночь подскочил чуть не до неба, когда ко мне неожиданно обратились из непроглядной темноты. Наблюдая за тем, как почтенный родич с нечленораздельным писком взвился в поднебесье, я ощутил себя в какой-то степени отомщенным. Как ни сложатся дела дальше, но тут, по крайней мере, я частично отыгрался.
Знакомя читателей со своим дядей по линии тети, я упомянул, что он имеет привычку в минуты волнения вскрикивать: «Что?» – и повторять это слово много раз. Так он поступил и теперь.
– Что??? Что??? Что??? Что??? Что??? – произнес он пять раз подряд, а затем прибавил еще одно, так что вышло круглым счетом полдюжины.
– Чудесный вечер, дядя Перси, – сказал я, надеясь с помощью любезности удержать разговор на дружеском уровне. – Мы тут с Дживсом разговаривали про звезды. Как вы высказались относительно звезд, Дживс?
– Я упомянул, что и самый малый, если присмотреться, – Поет в своем движенье, словно ангел, и вторит юнооким херувимам, сэр.
– Вот-вот, совершенно верно. Полезно знать такие вещи, вы не находите, дядя Перси?
Между тем, пока мы с Дживсом толковали о высоких материях, дядя знай себе твердил задушенным голосом: «Что??? Что??? Что???», – все еще не совладав с тяжестью обстоятельств. Но вот он сделал шаг вперед и остановился, вперив в меня взгляд, словно упиваясь зрелищем, представшим перед ним в этом неверном освещении.
– Ты! – одышливо выговорил он наконец, будто проплыл стайерскую дистанцию. – Что, черт возьми, ты тут делаешь?
