что подстрелить сидящую дичь.
– Ах, вот что, – проговорил я спокойно, но твердо. – В таком случае я беру себе Кавалера.
– Не выйдет, Берти, старина. Тебе по размеру не подойдет. Он шит на невысокого, упитанного гуляку. А ты у нас рослый, стройный и элегантный. Я правильное слово употребил: «элегантный»? – обратился он к Нобби.
– В самый раз, – подтвердила Нобби.
– Другие подходящие эпитеты – это «изящный» и «грациозный». Черт, мне бы твою фигуру, Берти. Ты сам не знаешь, каким сокровищем обладаешь.
– Знаю, – холодно отбил я его льстивый выпад. – Костюмом Пьеро. Чтобы Вустер и отправился на маскарад в костюме Пьеро! – воскликнул я с горьким смехом.
Боко скинул с колен Нобби, встал и принялся похлопывать меня по плечу. Видимо, понял, что я настроен очень грозно.
– Насчет этого Пьеро ты можешь не сомневаться, Берти, – сказал он мне утешительным тоном. – Твоя ошибка в том, что этот костюм Пьеро ты считал обычным. Но тут совсем другое дело. Я даже вообще не уверен, что его можно считать Пьеро в строгом смысле этого слова. Начать с того, что он сиреневый. А кроме того… Вот я сейчас тебе покажу, и держу пари, ты захлопаешь в ладоши и пустишься в пляс по комнате.
Он притянул к себе стоящий посреди комнаты чемодан, отпер, вытащил содержимое, взглянул – и разинул рот. Я тоже разинул. И Нобби разинула. Мы все втроем смотрели на костюм, ошеломленно разинув рты.
Он оказался вроде бы футбольным: синие трусы, лиловые высокие носки и малиновая фуфайка, а на ней поперек груди большими белыми буквами надпись: «Команда 'Юные правонарушители'».
ГЛАВА 25
Прошло несколько мгновений, никто из нас не нарушал зловещей тишины, – по-моему, тишина была именно зловещей. Первой заговорила Нобби.
– Вы видите то же, что и я? – спросила она тихим, потрясенным голосом.
Я отозвался сипло и без выражения:
– Если ты видишь перед собой футбольную форму, это же запечатлелось и на вустеровской сетчатке.
– С надписью «Юные правонарушители» поперек груди?
– От подмышки до подмышки.
– Большими белыми буквами?
– Огромными белыми буквами. Я жду объяснения, Фитлуорт, – холодно добавил я.
Нобби отозвалась с горячностью:
– Объяснение могу дать я! Боко в очередной раз свалял полнейшего дурака.
Съежившись под ее пламенным взором, несчастный попытался все отрицать:
– Это неправда, дорогая! Клянусь!
– Ну, ну, Боко, к чему спорить? – строго проговорил я. У меня не было желания втаптывать его в грязь, его так и так ждала расплата за грехи. – Костюмы Кавалера времен Стюартов и сиреневого Пьеро – если верить твоим словам – превратились, будучи под твоим надзором, в одну футбольную форму, принадлежащую, как видно, какому-то спортсмену, играющему в команде «Юных правонарушителей», если такая команда вообще существует. Кто-то совершил ошибку, и все улики показывают на тебя.
Боко плюхнулся в кресло и сидел, спрятав лицо в ладони. Но тут он вдруг взвизгнул и поднял голову.
– Это Китекэт! – закричал он. – Я все понял. Это его работа. Понимаешь, перед тем как отправиться в обратный путь, – попытался объяснить он, для чего заглянул было в глаза Нобби, но тут же снова потупился, – я заскочил в «Трутни» промочить горло на дорогу. Там оказался Китекэт Поттер-Перебрайт. Мы разговорились, и выяснилось, что он тоже едет сегодня на маскарад. Мы поболтали о том о сем, потом он смотрит на часы: он опаздывает на поезд, ну, он и припустил со всех ног. И понятно, что произошло. Окосев от спешки, он по ошибке обменял свой чемодан на мой. И если вы будете утверждать, что это моя вина, – заключил Боко на повышенных тонах, – то могу только сказать, что, значит, в мире нет справедливости и нет никакого проку быть чистым, как стеклышко.
Он обращался к нашим добрым чувствам, и эти его слова возымели действие. Нобби бросилась ему на шею, приговаривая что-то в самых ласковых выражениях, и даже я не мог не признать, что он тут скорее обиженная сторона.
– Впрочем, ничего страшного, – сразу же воспрял духом Боко. – Мы с Китекэтом примерно одинакового сложения, я могу носить его размер. Конечно, я бы предпочел не показываться на глаза всего Ист-Уайбли в образе «Юного правонарушителя», но, понятно, сейчас не приходится быть особенно разборчивым. Да, я его беру.
Я вынужден был обратить его внимание на одно обстоятельство, которое он, похоже, упустил.
– А как же я? – спрашиваю. – Я же тоже должен быть там, чтобы проложить тебе путь к сердцу дяди Перси. Немало надо будет нажужжать ему в уши, прежде чем появится смысл тебе к нему приближаться. Если на этом гульбище не окажется меня, то и ты можешь преспокойно сидеть дома.
Слова мои, как я и думал, произвели сильное впечатление. Нобби в отчаянии поперхнулась, словно щенок бульдога, подавившийся каучуковой косточкой, а Боко с горестным проклятием признал, что об этом он не подумал.
– Подумай теперь, – посоветовал ему я. – Или еще лучше, – добавил я, увидев, что открывается дверь, – спроси у Дживса, что он думает по этому поводу. Вы, наверное, сможете что-нибудь предложить, Дживс?
– Сэр?
– На нашем пути возникла заковыка, по воле Господа мы недосчитались одного костюма, – объяснил я. – И, сказать честно, не знаем, как быть.
Дживс поставил на стол поднос с чаем и почтительно слушал, пока мы излагали ему положение дел.
– Можно мне немного погулять, сэр, и все обдумать? – спросил он, когда мы умолкли.
– Конечно, Дживс, – ответил я, пряча разочарование, я-то надеялся, что он сразу же предложит выход. – Ступайте погуляйте немного, если хотите. Вы найдете нас здесь, когда вернетесь.
Он скрылся, а мы затеяли неформальные дебаты, в которых надежда в общем-то блистала своим отсутствием. От понимания трех таких проницательных людей, как мы, не могло укрыться, что самым уязвимым в нашем положении был фактор времени. Шел уже шестой час вечера, и это полностью исключало возможность еще одной молниеносной поездки в столицу с повторным заходом в заведение братьев Коген. Как ни усердствуют эти коммерсанты в исполнении взятой ими на себя обязанности снабжать публику одеждой, все же наступает время суток, когда и они бьют отбой и закрывают ставни. Даже если нестись всю дорогу от «Бампли-Холла» с превышением скорости, все равно успеть туда
