за горизонт. У Берега скелетов солнечные закаты необычайно красивы, но этот был просто фантастическим. Золотистые лучи, подобно ослепительным прожекторам, пронизывали небо и мириадами сверкающих искр рассеивались в облаках вулканической пыли и мельчайшего песка, принесенного ветром из подступающей к бухте пустыни.
Направляя «Этошу» к месту стоянки, я повел ее параллельно песчаному полуострову.
— Не забыл свои старые профессиональные трюки, а? — засмеялся Джон. — Ведешь корабль против солнца, чтобы зеваки с берега не могли ничего разглядеть на судне! У тебя, Джеффри, это, наверно, в крови. Легче уговорить волка не трогать овец, чем отучить моряка-подводника от излишней осторожности.
— Ну благодаря твоим стараниям вряд ли теперь нужно скрывать повреждения, — заметил я.
— С более толковой командой я бы сделал куда больше, — кивнул Джон. — Матросы совсем растерялись от страха.
Джон действительно совершил чуть ли не чудо. Даже зеваки, вечно толпившиеся на причалах, не заметили бы на судне ничего необычного. В пути мы произвели основательный ремонт и выбросили за борт тонн десять испортившейся рыбы.
Я поставил «Этошу» у ее обычного причала, далеко в стороне от остальных рыболовецких судов, преимущественно деревянных парусников, оснащенных моторами и не обладающих теми прекрасными мореходными качествами и тем изяществом линий, что характерны для современных траулеров.
Лучи жаркого заходящего солнца окрашивали все вокруг — и море, и порт, и безобразный холодильник с его высокими трубами в янтарно-золотистые тона. Уже наступала ночь, когда мы отправили команду на берег — я не разрешал матросам во время стоянки ночевать на судне.
На «Этоше» остались Джон, Мак и я.
— Иди сюда, Мак! — крикнул я из своей каюты, где мы выпивали с Джоном. — Виски?
— Да, — мрачно, как всегда, буркнул он. — И без воды.
— Что-нибудь уцелело в машинном отделении после утренней катавасии? — спросил Джон.
— Кое-что уцелело, — проворчал Мак, переводя на меня взгляд с модели парусника, висевшей над столом.
Я знал Мака лет пятнадцать, не все еще чувствовал себя неловко под его взглядом.
— Когда-нибудь, шкипер, ты зарвешься, а меня не окажется рядом, чтобы вызволить тебя из беды. — Мак сурово усмехнулся. — Пока тебе везло, парень, но сегодня твоему везению едва не пришел конец.
Если Мак произносил в день более шести-семи слов, это уже было достойно удивления. Я налил ему виски, и при этом у меня мелькнула мысль: не многовато ли он знает обо мне? Ну а что знаю о нем я? Да почти ничего. Хотя нет, почти все, что можно узнать о человеке, если пройдешь вместе с ним через труднейшие испытания и занимаешься делами, которые не укладываются в рамки закона. Не это ли связывает людей в трущобах Глазго, где родился Мак? Ну а что связывает нас? Взаимная выгода или преданность — преданность воришки своей банде, существующая лишь до тех пор, пока вожак аккуратно выдает каждому соучастнику его долю? Как бы ни было, Маку было известно слишком много.
— В машинном отделении незначительные повреждения, — заметил он, принимая от меня наполненный стакан. — Не беспокойтесь об этом — они легко устранимы.
— Отсюда следует, что мы отделались легким испугом, — засмеялся Джон. — Ну а как ты чувствовал себя в своей норе, когда нас начало поджаривать?
— Так, словно кто-то подставил мне под ягодицы паяльную лампу.
— К утру, надеюсь, ты приведешь все в порядок? — спросил я.
Мак долго с мрачным видом смотрел на меня.
— Можешь не сомневаться, — наконец ответил он. — А где мы были сегодня утром, парень? Где- нибудь недалеко оттого места?
«Черт бы побрал этого Мака!»— мысленно ругнулся я. У меня и без того забот полон рот, чтобы еще удовлетворять его чрезмерное любопытство. Нет, положительно, он знает чертовски много!
— Джон, налить тебе еще? — спросил я, чтобы выиграть время.
В дверь каюты громко постучали, и это избавило меня от необходимости отвечать Маку. Я встал и открыл дверь. Передо мной стоял полицейский.
— Кто из вас капитан Макдональд? — спросил он по-бурски.
— Он перед вами, — ответил я на том же языке. — Входите.
— Сержант Вентер, — представился полицейский.
— Это мой первый помощник мистер Джон Герланд и мой инженер-механик Макфадден. Они не говорят по-бурски. Может, мы перейдем на английский?
Я заговорил по-английски с подчеркнуто южноафриканским акцентом, как делал всегда, когда бывал в портах.
— Хотите выпить, сержант? — спросил я с напускным добродушием. — Виски или что-нибудь получше?
Я достал бутылку старого коньяка.
— Бог мой! — восхищенно воскликнул полицейский, увидев ярлык на бутылке. — Конечно, только этого!
Вентер взял стакан, отхлебнул большой глоток и, бросив свой шлем на стол, со вздохом облегчения опустился на стул.
— Вы знаете, капитан, — заговорил он, — мне приказано уточнить, при каких обстоятельствах ухитрился утонуть этот мерзавец из вашей команды.
Я быстро взглянул на Джона — он уже знал от меня, что сразу по прибытии в порт я через посыльного, официально уведомил местную полицию о гибели одного из наших матросов.
— Сейчас принесу карты, — поднялся Джон.
— А я покажу вам точное место, где он бросился за борт. Это случилось во время извержения подводного вулкана.
— Да не торопитесь вы! — запротестовал сержант. — Давайте сначала выпьем. Вот это коньяк!.. Матрос, надеюсь, не белый?
— Негр… Мы шли полным ходом, хотели поскорее миновать островки, которые вылезали из моря буквально на наших глазах. И тут этот самый матрос, Шиллинг по фамилии, вдруг с перепугу прыгнул за борт и поплыл к торчавшей поблизости скале. Больше мы его не видели.
— Ну и болван он, этот ваш Шиллинг! — поморщился Вентер. — И что ему взбрело в голову сигать в море?
— …Вернуться на судно он уже никак не мог, — продолжал я. — Мы шли, я уже говорил вам, на полной скорости, а тут еще нас ударила большая волна.
— Да что там! — махнул рукой Вентер. — В порту полным-полно всякого сброда, так что вы без труда найдете замену.
— Еще коньяку?
— Не возражаю. Замечательный напиток.
Джон незаметно вышел и некоторое время отсутствовал — как раз столько, сколько потребовалось ему, чтобы сделать необходимые пометки на карте, с которой он и вернулся в каюту. Наш курс (примерно милях в ста пятидесяти от того места, где мы действительно находились!) был аккуратно помечен крестиками, как и вновь появившаяся цепочка островов, что ни у кого не могло вызвать подозрений, поскольку такие сюрпризы здесь не редкость.
— Мы находились примерно в точке, соответствующей двадцати градусам пятидесяти минутам южной… — сухо и деловито начал Джон, сразу вызвав в моей памяти сцену заседания трибунала военно- морских сил.
— Бог ты мой! — воскликнул Вентер. — Да я все равно ничего не смыслю в таких тонкостях и даже не знаю, как это записать! Скажите мне что-нибудь попроще, и я внесу в свой рапорт.
— А что, состоится следствие? — как можно равнодушнее поинтересовался я.
— Простая формальность. Скажите, где все случилось, я напишу рапорт своему майору, только и всего. Пустая трата времени, но так уж положено.
У Джона вырвался вздох облегчения. Ему явно претила необходимость объяснять происшествие с
