— Чего встал, мясо? Давай, ныряй в кормушку.
Очень мне хотелось сейчас выхлестнуть из ладоней оба клинка и воткнуть их в красные глаза ощерившегося Носферату — аж руки зачесались в прямом смысле этого слова. Но — нельзя. И себя угробишь, и своих не спасешь. Хоть я и слабо представлял как буду спасать их на арене, но почему-то мне казалось, что там у меня будет больше шансов, чем в тесном коридоре против десятка автоматчиков.
В общем, сцепил я зубы, мысленно приказал мечам успокоиться и подчинился. То есть пошел куда велели. И уже за спиной услышал, как двое конвойных переговариваются между собой.
— Слушай, что-то я не понял. Девчонка палача отцом назвала. С какой это радости, если она — мясо, а отец — палач-оборотень?
Я немного напрягся, но продолжал двигаться вперед, отыскав глазами серебристый костюмчик Маргариты, мелькавший впереди между спинами остальных заключенных.
— Тебе оно надо? — безразлично отозвался второй Носферату. — Местные вертухаи, которые мясо принимали, чего-то намутили, а ты хочешь умнее всех казаться?
— Нет, но погоди. Палач тогда, похоже, тоже в непонятках оказался. Надо доложить…
— Доложишь после Суда, — хмыкнул собеседник сообразительного Носферату, до которого доходило хоть и с задержкой, но быстрее, чем до остальных. — Как от них останутся мумии и обрубки, так и доложишь — мол, те и те ошмётки при жизни вели себя подозрительно. После того как наряд вне очереди в поилке оттарабанишь.
— За что? — возмутился конвоир.
— За унавоживание мозга непосредственному командиру при выполнении задания.
Вампир рассмеялся собственной шутке, словно зубилом по стеклу провели. Оскорбленный в лучших чувствах бдительный Носферату обиженно засопел у меня за спиной — аж слизь из дыхательных дырок мне на затылок брызнула. «Ну и ладушки, слюнявый, — подумал я, вытирая шею. — Хорошо, что не только у нас инициатива наказуема».
Между тем заслонка полностью вползла в потолочный паз, похожий на хронически незаживающую ножевую рану.
Перед нами была арена. Больше похожая на стадион как по размерам, так и по конфигурации. Или на Колизей, если исходить из того, для каких целей она была построена.
Только, в отличие от Колизея, трибуны зрителей, окружающие арену, были отгорожены прозрачным куполом, нисколько не мешающим обозрению даже несмотря на замытые, но вполне заметные следы крови на нем. Надо полагать, эту недешевую защиту установили, чтобы распаленные зрелищем зрители-вампиры не попрыгали на арену и не приняли участия в Суде Крови. А также чтобы участники шоу не травмировали зрителей и не попытались сбежать.
Правда, сбежать отсюда было проблематично в любом случае. Хотя бы потому, что в противоположных концах арены стояли вышки, сваренные из стального профиля, с верхних площадок которых недвусмысленно торчали пулеметные стволы.
Иными словами, выходов отсюда было два. Через ворота, отгороженные вышеупомянутой стальной плитой, или же фрагментарно, просачиваясь сквозь многочисленные отверстия в полу и пищеварительные тракты нелюдей.
Мелькнула мысль насчет того, чтоб попытаться открыть портал в Синюю мглу, но ее пришлось отмести сразу. Я чувствовал — сил хватит только на то, чтобы попытаться вытащить мечи из рук. Для открытия портала требовалась как минимум неделя крепкого сна и усиленного питания.
— Пошевеливайтесь, мясо!
Нерасторопных Носферату подгоняли пинками и прикладами. Когда все узники оказались за чертой, отделяющей коридор от дырявого пола, конвоиры вновь разделили нас на три неравномерные группы — осужденные, палачи и люди — и развели по разным концам арены.
Путь оказался неблизким. И мы, и Носферату старались не попадать ногами в дыры и потому не спешили. Что было мне на руку. Можно было осмотреться и прикинуть шансы на спасение себя и не только. Хотя шансов, признаться, было немного.
Кокон, накрывающий арену, состоял из толстенных листов бронестекла, собранных паз в паз. Места стыков были почти незаметны, но все-таки, если присмотреться, можно было понять — прозрачные плиты полуметровой толщины вряд ли поддадутся даже моим мечам. Попробовать добраться до ближайшего пулеметчика? Так, если даже он окажется дебилом и впустит меня в мертвую зону, второй поди не для красоты на другом конце поля поставлен. Не успеешь первый пролет вышки преодолеть, как будешь похож на уменьшенный макет пола арены — красный и в дырках.
В общем, ничего путного не шло в голову, пока нас разводили по исходным точкам, помеченным на полу жирными черными кругами. Расклад понятен — всего шесть групп. Осужденные — это понятно. Потом две группы по три палача, среди которых я разглядел как вампиров, так и ликанов, с которых Носферату сейчас снимали ошейники. И три группы, в каждой из которых было примерно по десятку людей, — подпитка для главных действующих лиц…
Меня порадовало, что я с Маргаритой оказался в одной группе. Хуже было то, что мы стояли как раз между тройками палачей, хотя дальше всех от пулеметных вышек. А еще очень погано было, что Рус, Мангуст и Лада находились от нас прямо на противоположном конце арены.
Как только все участники предстоящего действа заняли свои места, от верхней точки купола отделилась большая круглая площадка, которую я сразу и не заметил. Прозрачный лифт плавно поехал вниз и остановился метрах в пяти над полом, удерживаемый в воздухе толстенным стеклянным штырём, идущим прямо из потолка. На площадке, огороженной легкими перилами, в непринужденной позе стоял толстый лысый вампир в черном плаще. В руке кровососа был зажат самый обыкновенный микрофон, которыми пользуются современные звезды эстрады.
Вампир театральным жестом поднес микрофон к безгубому провалу, заменяющему ему рот, и возгласил тонким, но сильным голосом:
— Леди и джентльмены, медам и месье, дамы и господа, а также уважаемые ликаны и достойные хомо, если таковые найдутся по ту сторону купола. Сегодня по тысячелетней традиции на этой арене мы судим высокопоставленных преступников, нарушивших законы Маскарада и Равновесия. Как вы знаете, в последнее время Суды Крови стали довольно заурядным явлением. И с некоторых пор мы их видим гораздо чаще, чем обычные бои хомо с ликанами, которыми вы привыкли наслаждаться здесь каждую неделю…
Я вполуха слушал распорядителя, судью, глашатая или кем там мог быть говорливый вампир на стеклянной подставочке. Мой мозг был занят решением проблемы — как дать знать своим о том, что я здесь? И как сделать так, чтобы Рус и Мангуст не сцепились сразу после того, как прозвучит команда мочить друг друга?
— Думаю, почтенным господам и прекрасным дамам не надо напоминать древние правила, — продолжал кровосос с микрофоном, картинно опершись плечом о прозрачный подъемник. — Но тем, кто находится на арене, нелишне будет обратить внимание на две пирамиды с копьями, алебардами и прочим холодным оружием. Если кто-то из осужденных или хомо успеет добежать до них, то получит шанс уйти отсюда живым. Не скрою, шанс ничтожный, ибо шесть палачей хорошо знают свое дело. Особенно замечательно оно у них получается после трансформации…
«Так, что я могу? Заорать? Ага, глупее ничего не придумал? Тут же и покрошат в вермишель пулеметчики и конвой, собравшийся у стальной заслонки, но пока не спешащий покинуть арену. Хотя… зачем орать? Если Рус через сутки после смертельного ранения пришел сюда на своих двоих, значит, мое предположение было верным и кровь Охотника действительно целебна. Так почему бы не проверить на практике что такое Зов Крови, о котором упоминал Рус?»
И я позвал. Мысленно протянув через всю арену тонкую ниточку между собой и Вельским.
«Рус! Рус, ты меня слышишь?»
Молчание.
«Вельский!»
Молчание. Если б я не был уверен в успехе, то, скорее всего, уже на данном этапе счел свою задумку бредом. Но я всегда привык исходить из принципа: если что решил — делай до конца или не делай вообще. И если что-то не получается — измени алгоритм и попробуй снова. Например, я б на месте Руса в боевой обстановке тоже не отозвался на подозрительные вопли в эфире — сам его учил, а ученик он отличный. Что
