остались в предплечьях Вельского выполнять положенную природой функцию.
Что ж, похоже, мне сильно повезло, что во время моей первой трансформации у меня под рукой оказались кинжалы Папы Джумбо. Посмотрим, на что годятся костяные мечи Руса.
— Терпи, Охотник, в первый раз вытаскивать оружие из себя больнее всего, — бросил я через плечо, вонзая серебряный клинок в пол арены. — Делай как я!
Мой план, созревший прямо на ходу, был прост. Вряд ли предки современных вампиров стали бы монтировать сложную конструкцию, подводя к каждому отверстию в полу хитрую систему кровопроводов. Скорее всего, под полом была гигантская пустота. Резервуар, в который стекала кровь, пролитая на арене… До него я и собирался сейчас добраться.
Надо отдать должное пулеметчикам на вышках. Как только мои мечи разорвали металл пола, они открыли огонь. Но при этом не учли, что мы находимся в мертвой зоне, прикрытые прозрачной площадкой, по которой метался судья в плаще, пытаясь уйти от пуль.
— Прекратить огонь! — визгливо заорал он, наконец сообразив, что в руке у него зажат микрофон. — Немедленно пре…
Закончить фразу он не успел. То ли рикошетом от столба его задело, то ли очередью срезало — этого я не видел, не до него было. Лишь микрофон, медленно вращаясь, упал сверху и раскололся на две части. Верхняя из которых, отскочив от пола, скрылась меж двумя ровными кромками разреза, оставленного моими мечами.
Я тащил серебряный меч за собой, вдавливая его изо всех сил в пол и помогая предплечьем второй руки, из которого торчал пока бесполезный деревянный клинок. Который, с одной стороны, мешал, но с другой, втягивать его обратно было больно и неразумно — вампиры того и гляди бросятся. Потому и тащил я за собой свой крест из собственных рук и клинков, пятясь словно рак и при этом стараясь, чтобы никакая часть моего тела не высунулась из-под защиты лифта. Поняв тщетность попыток достать нас, пулеметчики перестали впустую расходовать боезапас и — понятное дело — только ждали удобного момента. Который мог настать каждую секунду, сообрази кто-то из обслуги активизировать механизм подъема нашей прозрачной защиты.
Пока нам везло. Видимо, служащий, ответственный за данную несложную функцию, не мог понять, что происходит внизу. Или просто ждал команды к действию. Очень хотелось бы, чтобы эту команду должен был отдать судья, чья кровь сейчас расплывалась обширной лужей по площадке, зависшей над нашими головами. Но рано или поздно кто-то сообразит нажать эту чертову кнопку или поднять древнюю заслонку и запустить на арену отряд автоматчиков-Носферату. А мы с Русом явно не успевали прорезать в полу дырку, достаточную для того, чтобы в нее могли протиснуться хотя бы две девчонки, не говоря уж о Вельском, так некстати отрастившем вампирские крылья.
— Скорее, Охотники!
Звонкий девичий голос заставил меня обернуться, несмотря на то что счет шел на секунды.
Тысяча прапорщиков!
Маргарита была неотразима в своей трансформации. И она не стала ликаном в волчьей шкуре, которым, кстати, не спешила становиться Лада, обнявшая измученного брата и безучастным взглядом следившая за нашими попытками спастись.
На месте обычной девчонки-подростка стояла сказочная валькирия. Гибкая фигурка с более чем привлекательными формами в сочетании с сильными руками и ногами, привычными к запредельным нагрузкам женщины-воина, производила неизгладимое впечатление. На ней была обтягивающая жилетка, прикрывающая высокую грудь и верхнюю часть живота, короткие штаны выше колена и полусапожки — всё из серебристой волчьей шкуры. Возможно, что в первую трансформацию из нее получилась бы симпатичная волчица редкой серебристой масти. Если бы часом раньше она невольно не обменялась кровью с Охотником.
Но, в отличие от Руса, наследие исходной породы не отразилось на ее лице — видимо, слишком недолго она была оборотнем. Огромные глазищи, роскошные золотые волосы, ставшие после трансформации похожими на тяжелый плащ из солнечных лучей, спадающий до поясницы, правильные черты лица… Жаль, что не было времени полюбоваться на нее подольше.
Между тем Маргарита взмахнула рукой, словно собираясь поразить кулаком невидимого змея, и я увидел, что ее недорогие колечки, до этого по молодежной моде унизывающие пальцы рук, вытянулись вперед и превратились в бритвенно заточенные клинки сантиметров по десять каждый. Этакое увеличенное подобие тэкаги, когтей ниндзя, с помощью которых и на стену забраться можно, и врага покрошить в бастурму.
Сейчас же когти Маргариты, сверкнув заточенной кромкой, вонзились в пол. Что ж, глядишь, втроем и успеем вскрыть эту канистру для сбора кровищи, пока вампиры сообразят, что добыча ускользнула.
Нет, не успеем…
Пол был сработан на совесть мастерами, не жалевшими металла на его создание. Толстенный слой стали поддавался с трудом, и стороны треугольника, который обливаясь потом вырезали мы с Русом и Маргаритой, были еще далеки до того, чтобы сойтись в вершинах. Тем временем палачи, уже достаточно наглотавшись человечьей крови и мяса, собрались в кучу и явно готовились к атаке. Особенно среди них выделялся один рослый кровосос, с серыми крыльями, похожими по цвету на форму вампирского спецназа. Что он говорил, мне было не слышно, но, судя по повелительным жестам, тварь что-то понимала в тактике группового рукопашного боя. А именно — не кидаться скопом на противника, сконцентрировавшего силы в одной точке, а окружить и, не мешая друг другу, атаковать разом по команде.
— Не успеем… — прохрипел Рус, как и я бросавший взгляды на сборище палачей. Его костяной меч тоже потихоньку вспарывал пол, но, надо признать, менее эффективно, чем мой серебряный.
— Вы уж постарайтесь… а я прикрою. Мне не привыкать.
Я обернулся.
Мангуст, успевший завершить трансформацию, пока мы ковырялись в полу, стоял на задних лапах. На его плече висел клок шкуры, вырванный недавним укусом, левая лапа, по которой прошлись когти Носферату, слегка кровоточила. Но Мангуст держался молодцом. Его глаза горели безумным огнем предвкушения боя, который знаком каждому, кому случалось драться жестоко, отчаянно, насмерть…
— Сестру сберегите, — прорычал Мангуст, становясь на четыре лапы. — А я пошёл.
— Нет! — рванулась к нему Лада…
Но Мангуст оказался быстрее.
Легко отведя в сторону протянутые к нему руки сестры, он обратным движением лап одновременно коснулся двух точек на ее шее чуть ниже мочек ушей. Знакомый прием. Девушка медленно осела на пол, даже не успев понять, что произошло. Минут десять глубокого сна ей было обеспечено.
— Прррощайте!
Оборотень прыгнул вперед, словно серая пуля вылетев на арену. Пулеметы затявкали одновременно, но Мангуст умело качнул маятник, не прерывая стремительного бега, — и пули только выбили искры из металлического пола. Судя по его ранам, сил у него должно было хватить ненадолго. Но возможно, что ему удастся осуществить задуманное — отвлечь палачей пока мы не закончим с полом. Хорошо бы, чтоб он потом как-то присоединился к нам.
— Уж постарайся, князь, — прошептал я ему вслед, с удвоенной силой вонзая меч в пол.
Я уже втянул деревянный меч обратно в левое предплечье, подвывая от боли, — черт с ним, будет надо, выпрастаю еще раз, лишь бы с полом успеть! — и сейчас давил вниз и на себя, обхватив освободившейся ладонью кисть правой руки…
Получалось не очень. Оно и понятно — когда рукоять меча находится внутри твоего тела, драться намного удобнее, не тратя сил на хват. Драться, а не выполнять работу гастарбайтера дорожной службы, вскрывающего старый асфальт. Но меч не отбойный молоток и предназначен совсем для другой работы.
Неожиданно поток моих мысленных причитаний прервала знакомая боль в левой руке. Черт! Опять? И без команды?! Какого прапорщика…
Отдернуть руку я не успел, и деревянный клинок, прошив насквозь основание моего большого пальца… огненной молнией влился в серебряный клинок.
От нестерпимой боли у меня помутилось в глазах. Мысли, копошащиеся под черепной коробкой,
