61. СЛИЯНИЕ МОЛИТВ
Две молитвы, которые должны прозвучать вот-вот –
Из уст ребенка, идущего спать, и из уст мужчины,
По лестнице поднимающегося к умирающей любимой.
Первому все равно, где окажется он во сне,
А второй в слезах по ступенькам идет.
Две молитвы во тьме вознесутся с зеленой земли,
В ожиданье ответа, обращенные к небу молитвы:
Человека на лестнице и ребенка возле кровати,
Молитвы о мирном сне и об умирающей любви,
Молитвы, которые вот-вот должны прозвучать, – и
Сольются, сплетутся в одну взлетающую к небу печаль.
Так заснет ли спокойно ребенок и зарыдает ли этот
Мужчина? Но слиянье в одно двух молитв,
что вот-вот должны прозвучать,
Живое с мертвым сплетет,
и человек, идущий по лестнице,
Увидит любимую в комнате наверху
не умирающей, а живой и согретой
Его заботой, силой его тепла.
А ребенок, который и не думает, до кого долетит молитва, –
Медленно утонет в печали, глубокой как могила,
И темная волна, пролетев по сонным глазам,
Втянет его вверх по ступенькам к той, которая умерла…
62. НИКОГДА ЕЩЕ ПРЕДВЕЧНАЯ ТЬМА
Никогда ещe предвечная тьма,
Что ставит на место всех нас,
Птиц, людей, зверей и цветы,
Не могла сказать ни о ком
Таким пламенным языком,
Как тогда, когда вышел спокойный час
Из моря, шевелящегося в упряжи темноты.
Надо снова войти в Сион
Круглой водяной капли, или
В синагогу зерен кукурузного початка.
Должен ли я позволить, да и для чего,
Чтобы тени звуков сами Его молили,
И на саване самая мелкая складка
Стала почвой для соленого зерна моего?
Чтоб оплакать детской смерти величие и горенье,
Страшную правду я не хочу у людей отнять,
И еще одной элегией о невинной юности
Кощунствовать в то мгновенье,
Когда кто-то остановится подышать!
Вместе с первым на земле убитым,
В длинную дружбу одета
Дочь Лондона лежит и…
Возраста не знает зерно!
Никого не оплачет Темза. (О, темная вена, улица эта!)
После самой первой смерти
Быть другим смертям – не дано.
63. СТИХИ В ОКТЯБРЕ
Земную жизнь пройдя до тридцати,
Я проснулся от голосов
Гавани и соседних лесов:
На темных камнях в лужицах отлива радостно толпились
Мидии. Цапля славила берег. Утро меня позвало
Молитвой воды, криками чаек, скрипом грачей,
Ударами лодок о повитую паутиной стенку причала,
И повелело
Отправиться
В спящий и предрассветный город.
Мой день рожденья начался с того, что водяные птицы
И окрыленные деревья
Над фермами и над головами
Белых пасущихся лошадей
Пронесли мое имя на крыльях,
И я проснулся, и встал в дождливую осень, и вышел,
Чтобы сквозь ливни всех моих дней
Идти.
И был прилив, и ныряла цапля. И был – я.
Я ушел, а город проснулся, тут же ворота закрыл,
И не стало обратного пути.
Катящиеся облака были жаворонками набиты,
И свистящими дроздами полны придорожные кусты,
И октябрьское солнце
Наполнено летом, паутинкой повито
На плече холма, где певчие ветры
