Что это будет или мы падем?
Пускай клянутся трусы, и жрецы,
И падаль дряхлая, и те страдальцы,
Что терпят зло. Клянутся в темном деле
Лишь те, кому не верят. Не пятнайте
Высокодоблестного предприятья
И непреклонного закала духа
Предположеньем, что нужны нам клятвы
Для дела нашего. Иль в каждой капле
Той крови благородной, что течет
У римлянина каждого, есть примесь
Нечистая, раз может он нарушить
Хоть в чем-нибудь свое же обещанье.
Не стоит ли склонить и Цицерона?
Я думаю, он тоже будет с нами.
Нельзя нам упускать его.
Конечно.
Вы правы. Серебро его волос
Нам купит общее расположенье.
Все будут восхвалять нас, говоря,
Что ум его направил наши руки;
И нашу юность, наш порыв мятежный
Он скроет величавостью своей.
О нет, ему не надо открываться,
Он никогда поддерживать не станет
Того, что начали другие.
Верно.
Он непригоден нам.
Один ли только Цезарь должен пасть?
Ты, Деций, прав. И было бы неверно,
Чтоб Марк Антоний, Цезарев любимец,
Его бы пережил; мы в нем найдем
Врага лукавого; его приемы
Известны нам, уж он-то ухитрится
Нам навредить. Предупредим опасность,
Пусть вместе с Цезарем падет Антоний.
Не слишком ли кровав наш путь, Кай Кассий, —
Снять голову, потом рубить все члены?
В смертоубийстве гнев, а после злоба.
Антоний — лишь часть Цезарева тела.
Мы против духа Цезаря восстали,
А в духе человеческом нет крови.
О, если б без убийства мы могли
Дух Цезаря сломить! Но нет, увы,
Пасть должен Цезарь. Милые друзья,
Убьем его бесстрашно, но не злобно.
Как жертву для богов его заколем,
Но не изрубим в пищу для собак;
Пусть наши души, как хозяин хитрый,
К убийству подстрекают слуг, а после
Бранят для вида. Идя на это дело,
Должна вести не месть, а справедливость.
Когда так выступим, то все нас примут
За искупителей, не за убийц.
А об Антонии не стоит думать;
Что может сделать Цезаря рука,
Когда он обезглавлен?
Опасаюсь
Я все ж его: он Цезарю так предан.
Не стоит, Кассий, говорить о нем.
Коль Цезаря он любит, пусть умрет
С тоски по нем — вот все, что может сделать.
И то навряд ли: слишком уж он предан
