Нет сомнения, что еж все же обладает большой способностью противостоять действию змеиного яда, в 35–40 раз превышающей способность морской свинки. Уже давно было обнаружено, что ежу весом в 445 граммов надо впрыскивать 20 миллиграммов сухого яда гадюки в течение 12 часов, для того чтобы он умер. Один ученый наблюдал битву крота с гадюкой, исходом которой была полная победа крота, съевшего старую змею и, несмотря на ее укусы, оставшегося совершенно здоровым.
Разрывая мох у древесных пней или бродя по лесу, где между деревьями растет густой кустарник, можно увидеть особую безногую ящерицу — веретенницу (медяницу), достигающую в длину 43 сантиметров. Веретенница очень миловидна: сверху она обычно свинцово-серого цвета, по бокам — красновато-бурого, тогда как брюшная сторона синевато-черная. Окраска бывает различна, и иногда попадаются экземпляры с сильным медным оттенком верхней стороны. Пища веретенницы — голые слизни, дождевые черви. Эта красивая ящерица безвредна, но некоторые люди, по невежеству, очень боятся ее, называя «ядовитой медянкой». За это внешнее сходство со змеей веретенница подвергается жестокому и незаслуженному преследованию.
Между тем настоящая змея-медянка, распространенная у нас на юге, тоже не ядовита. Медянка принадлежит к семейству ужей. Ее окраска серая или коричневая с рядом темных или черно-бурых пятен, расположенных вдоль спины. От гадюки медянку отличает один мелкий, но достаточно наглядный признак: у медянки круглый зрачок, тогда как у гадюки узкий, вертикальный, в виде щели.
Наши летние наблюдения над пресмыкающимися будут неполными, если мы не постараемся отыскать два вида ящериц, которые водятся у нас в лесах. В яркий солнечный день мы отправимся сначала в сосновый лес и будем бродить там, где грядами выступает желтая песчаная почва. В таком месте можно скоро заметить много прытких ящериц, которые греются на солнце и, испуганные нашим появлением, стремительно спасаются в заросли вереска. Прыткая, или проворная, ящерица, достигающая 20–25 сантиметров длины, очень красива. Ее окраска состоит из смеси темных полос и пятен на довольно ярком общем зеленоватом фоне. В июне самка откладывает пять — восемь овальных белых яиц, которые развиваются в песке на освещенных солнцем местах. Питается прыткая ящерица мелкими насекомыми, причем особенно охотно хватает бабочек или гусениц.
Гораздо скромнее окрашена более мелкая живородящая ящерица. Общий тон чешуи этой небольшой, достигающей 15–18 сантиметров ящерки — буроватый, иногда переходящий в сизый оттенок. В противоположность предыдущему виду, живородящая ящерица, в своем распространении заходящая выше полярного круга, — типичная обитательница сырых, мшистых лесов, хотя, как и все пресмыкающиеся, она очень любит погреться на солнце. Своих детей она родит живыми в различные сроки; обычно в средней полосе Европейской части Союза их можно находить уже в начале июля. Живорождение состоит в тесной связи с условиями окружающей этот вид обстановки, так как в случае кладки яиц на сырую почву они лишились бы возможности хорошо прогреваться солнечными лучами, что могло остановить их развитие и погубить потомство.
То, что здесь влияют окружающие жизненные условия, прекрасно доказывают интересные опыты известного зоолога Каммерера. Если поместить этих ящериц в террариум при условии некоторого повышения температуры, то как утверждает Каммерер, они обычно откладывают яйца, не имеющие, впрочем, плотной скорлупы; сквозь оболочку ясно просвечивает темный зародыш. Проводя опыт далее, можно добиться откладывания яиц, снабженных твердой известковой скорлупой. В природной обстановке такое явление наблюдается в южной Франции. Однако самым замечательным является тот факт, что молодые ящерицы, вышедшие из подобных яиц и доросшие до стадии размножения откладывают точно такие же, снабженные известковой оболочкой яйца даже в том случае, если животных держать в нормальной, прохладной и сырой обстановке. Мы ясно видим здесь, что приобретенная изменением окружающих условий особенность закрепляется и передается по наследству уже в первом поколении, — факт, в высокой степени интересный.
При ловле различных ящериц вы, наверное, столкнетесь с интересным явлением. В охотничьем азарте преследуете вы проворное животное, вот вам удалось схватить его, и вдруг — о, досада! — в ваших руках остается один извивающийся хвост, а сама обладательница его стремительно исчезает под камнями. Первое впечатление убеждает вас, что хвост ящерицы состоит из очень ломкого материала. Анатомическое устройство как бы подтверждает это заключение: в каждом костном позвонке, поперек его срединной части, остается хрящевая, неокостеневшая перегородка, по которой и происходит перелом. Между тем хвост ящерицы ничуть не более ломкий, чем у любого другого животного. В этом легко убедиться благодаря опытам над мертвыми экземплярами. Если подвешивать к хвосту мертвого животного груз, то оказывается, что для разрыва хвоста груз должен превышать вес ящерицы в 25 раз. Из этого ясно, что ломкость хвоста не вызывается его непрочностью. Если осторожно приподнять ящерицу за хвост, то можно наблюдать, как она будет извиваться; но стоит только слегка ущипнуть кончик хвоста, он, словно по команде, обламывается, и животное падает на землю. Таким образом, хвост обламывается вследствие раздражения мускулатуры сокращением, вернее, его сбрасывает само животное. Это свойство имеет очень большое значение для животного. Ящерица отделывается сравнительно легко, оставляя во власти своего преследователя только хвост и тем спасая свою жизнь. Особенно интересно отметить, что хвост после этого вновь быстро отрастает. В процессе сбрасывания хвоста не участвует сознание: ящерица, у которой отрезана голова, также сбрасывает при раздражении хвост.
Летняя жизнь насекомых и пауков
Вторая половина июля. Ясное и тихое утро, предвещающее погожий день… Пойдемте в лес наблюдать жизнь насекомых: теперь она в блеске полного развития. Быстро поднимаемся мы на пригорок и переходим в разреженную старую лесную сечу. Сосны растут здесь разрозненно, между ними пробиваются небольшие ели и зеленеет орешник, а в вышине дрожат своими вечно трепещущими листьями осины. Как хороши поляны, покрытые ярким цветочным ковром, окруженные редко стоящими деревьями!
Утренняя прохлада исчезает; воздух, напоенный сладким запахом цветущих зарослей, теряет раннюю свежесть и медленно наливается жаром; уже вдали слои его дрожат и колеблются на темном фоне отдаленного зеленого бора; на солнечном припеке сильно чувствуется запах сосновой хвои.
Смотрите, какая крупная и красивая бабочка порхает там, над цветущей лужайкой, — это махаон. Этого великолепного мотылька сразу можно узнать среди других, более бледно окрашенных собратьев. Его желтая окраска с красивым черным узором, с синей оторочкой и красными пятнами на краях задних крыльев, а главное, наличие сзади особых острых выростов — «шпор» — делают его заметным уже издали. Взгляните, как он тихо порхает над красной зарослью клевера: вот он присел на мгновенье и теперь, то расправляет горизонтально, то поднимает, складывая друг с другом, свои большие крылья. Помню, какой охотничий азарт охватывал меня при виде такого зрелища. С прерывающимся от волнения дыханием бежишь к отдыхающему красавцу. Еще мгновенье — и он, заметив опасность, быстро перелетает дальше. Теперь начинается отчаянное преследование; видишь, что махаон уносится вдоль; последний взмах сачка… Увы! красивая бабочка быстро взмывает вверх, исчезая в воздухе. Неопытного собирателя зачастую ожидает такая неудача, так как к махаону необходимо подбегать именно тогда, когда он присаживается, а в те моменты, когда он перелетает, преследовать нельзя: испуганная бабочка тотчас же улетит.
