— Что с «телом» делать будем?
— А что он хотел от вас?
— Точно я не успел выяснить. Но заняться боксом он меня уговорил. Мы ещё успеваем на твою тренировку?
— С таким носом тебя не пустят туда даже в качестве зрителя!
Усмехнувшись, Вовка взял протянутый Лизой платок, осторожно приложил его к носу, отёр лицо и, посмотрев на бурые пятна, медленно перевёл глаза на Кащея…
— Ваня, ты старше его на сколько? На полгода? А сколько лет ты — в секции? Почти пять! Так неужели тебе нужно объяснять, что не в четырнадцать лет начинают заниматься боксом? — негодовал тренер.
— Но он в отличной форме: второй разряд по бегу, а на коньках мне и вовсе за ним не угнаться. Я обещаю…
— Встань на ролики! Иван, ты говоришь ерунду! Обещает он!..
Однако, Иван знал, что говорит.
Уже через два с небольшим года, занимаясь в другом клубе и у другого тренера, Володя успешно выступил на юношеском чемпионате Российской Федерации. Ваня в этом чемпионате не участвовал (оканчивал школу и сдавал экзамены в Юридический институт), но был искренно рад успеху брата.
— Этак ты и меня бы побил, — сказал он, встретив Вовку на вокзале по возвращении, и крепко, по- мужски пожал ему руку.
— Подожди, ещё не вечер… — ответил тот, без тени улыбки. — Лучше поведай, как тебе удалось вступительные экзамены сдать?
— Знаешь, до сих пор понять не могу! Если б не твои консультации…
— Да ладно. А у Лизаветы что?
— Ой, у неё конкурс — вообще атас! Не знаю, кто в медицинский поступает. Между нами, Лиза не в курсе: мама документы её собрала — ну, что все предки — врачи, погибли «при исполнении», на боевом посту, что сирота — и через главврача своего как-то там в институт отправила. Теперь вот дрожит: если Лизка не поступит, документы назад получит с этими справками и ходатайствами. Представляешь?
— Да уж, представляю. Результаты-то когда объявят?
— Так там ещё два потока досдают, так что — две недели, минимум, ждать придётся. Только, смотри, не проговорись! Ты-то что делать думаешь? Последние каникулы, как-никак, через год — твой черёд потеть.
— Что будет через год — посмотрим…
Катерина Пахомовна вышла из поликлиники в начале седьмого вечера и медленно направилась по 3-й линии в противоположную сторону — к Малому проспекту. Сегодня она снова могла не спешить: детей опять не было дома. С Лизонькой, которая училась на вечернем в Первом медицинском, они расстались всего два часа назад, поскольку теперь вместе работали. Иван после института если и успел забежать домой перекусить, то всё равно ушёл уже либо на тренировку, либо в свою народную дружину. Потом, как обычно, он поедет встречать Лизу после лекций, и дома они раньше одиннадцати не появятся… Она улыбнулась, вспомнив, как неуклюже попыталась, в своё время, по-женски поговорить с Лизой, уверившись окончательно в их чувствах. Лиза, почти не смутившись, нежно обняла её тогда и спросила (лукавица!): «Ты это мне как мать говоришь или — как будущая свекровь?»
Да… За Лизу с Ваней она могла только порадоваться. Но ведь был ещё и Вовка. И здесь всё было значительно сложнее. Именно потому, что он тоже был её сыном и тоже любил Лизу…
Никогда не забудет она, как застала его однажды у окна, тайком наблюдающим за Лизой и Ваней, отправившимися в кино.
«Что ты не пошёл с ними, сынок? Они ж тебя звали!» — произнесла она негромко и попыталась по- матерински обнять, прижать к себе, забрать хоть часть его сердечной муки!
«Сынок», — повторил он, отстранясь. — Мне иногда кажется, что у тебя только один сынок. А я — так… В лучшем случае — пащенок!»
Так и сказал: «пащенок». Как ударил…
Катерина Пахомовна вздохнула и, подняв глаза, обнаружила вдруг, что стоит на углу Малого и 6-й линии. Тогда, с санками, она остановилась, кажется, на этом же самом месте. Сколько лет прошло с той морозной мартовской ночи? А ноги вот до сих пор отказываются идти дальше… И сердце саднит, как тогда… И по-прежнему нет слёз… И руки сами сжимаются в кулаки, пряча белые рубцы на ладонях…
Впереди, позванивая и разбрызгивая синие искры, с 8-й линии на Малый шумно свернул трамвай. «Шестёрка». Туда, в сторону Голодая и Смоленского кладбища…
Главы 11 — 12
Генерал-майор Кривошеин ехал на встречу с вором в законе Владимиром Кушнарёвым по прозвищу Монах, умирающим в больнице от рака.
Этот могущественный и авторитетный король преступного мира смог сделать то, чего до него не удавалось никому: собрать под свою руку все крупные и сколько-нибудь значимые криминальные группировки северо-запада России.
Умный и жестокий, он не останавливался ни перед какими жертвами во имя достижения высшей цели. Альтернатива была одна: подчиниться или умереть. Все, кто пытался поначалу противостоять ему, уничтожались — безжалостно и неотвратимо. Исключений не делалось ни для кого. Вознамерившись возглавить криминальную империю всея Руси, живущую «по понятиям», Монах начал со своего родного и любимого Питера. Он сумел-таки навести здесь, по крайней мере, видимый порядок и остановить бандитский беспредел с ежедневными вооружёнными разборками и многочисленными заказными убийствами. На него самого было совершено одиннадцать неудачных покушений! Четверо киллеров были убиты на месте, остальные — взяты службой его личной охраны, качественно сопоставимой с охраной главы государства. Им всем была обещана лёгкая смерть в обмен на имена посредников. В муках умирал только один.
Затем настал черёд посредников, которых было меньше, так как трое из них продублировали заказ (случай небывалый!).
Заключительным аккордом стала серия смертей криминальных авторитетов в Москве и Питере, после чего кто-то если и желал смерти Монаха, то лишь на уровне сладостной грёзы и по большому секрету от себя самого…
Однако теперь, похоже, нашёлся некто, сумевший не только свалить Монаха, но и — что было для того значительно страшнее —
Да, это был вызов, тихое, но очевидное оскорбление его
— Вот что, — неожиданно обратился генерал к водителю, — давай вначале на кладбище. Только предварительно заедем за цветами…
Минут через двадцать генеральская «Волга» подъехала к кладбищенским воротам. Кривошеин вышел из машины и, держа в руках несколько алых роз, свернул в одну из боковых аллей.
Он не видел выскочившего из небольшого административного здания директора кладбища, которому сообщили о прибытии известного чёрного авто. Что-то впереди явно привлекло внимание генерала. Кривошеин нахмурился и заметно ускорил шаг. Лишь когда он остановился, наконец, у могил жены и матери, недоуменно осматривая соседний участок, подоспел директор.
— Здравствуйте, уважаемый Иван Фёдорович! — приветливо промурлыкал он.
— Не спеши радоваться, я пока своим ходом прибыл, — вместо ответного приветствия спокойно произнёс генерал и лишь теперь сурово взглянул на собеседника (тот сразу как-то съёжился и нервно сглотнул). — Что случилось? Куда делись могилы, что были здесь?
— Перезахоронили по просьбе родственников, — затараторил директор. — Всё официально: бумаги оформлены, как надо, и разрешение санэпидстанции. У них там кто-то умер, и родни, ещё живой, куча. А все хотят вместе, рядом. Вот им и выделили целую территорию в северной части. Там земли на всех хватит…