вручишь ему премиальные за работу не только скорую, но и качественную. Пошли, проводи меня — мне здесь грустно стоится.

Они медленно направились к его машине.

— Закуток, куда ты сейчас повезёшь нашего корешка, надеюсь, «чистый»?

— Вообще канолевый, нулёвка, можно сказать[46].то здесь, недалеко, в садоводстве.

— Хорошо. Значит, у тебя есть, — Белый просиял своим «Франком Мюллером»[47], — около пяти часов. И постарайся не угробить его дурью раньше времени. Ты должен доставить его, — он небрежно кивнул в сторону машины, в которой «спал» Барон, — хотя и в нирване, но обязательно живым. Положишь на травку — и тут же мотай!..

Глава 47

В сумерках

Отпустив Свинцова, Олег позвонил домой.

«Здравствуйте! Нас нет, однако вы оставьте!» — голосом жены приветствовал его автоответчик.

— Свет очей моих, — проговорил он с улыбкой, — возьми трубочку, сделай милость. Это же я, нерадивый!

— Не знаю, мужчина, куда вы звоните, — отозвалась Светлана подчёркнуто официально, — но попали в центр по реабилитации брошенных жён и восстановлению девственности.

— Вам амбалы в охрану не требуются? — попытался он ответить в тон жене.

— Нет, — неожиданно рассмеялась она, — вот уж, кто нам точно не требуется, так это амбалы.

— Я что, умудрился, против обыкновения, удачно сострить, Свет мой?

— Ты превзошёл самого себя, милый. В твоём возрасте пора уже знать, что означает слово «амбал» в действительности.

— Дык просвети серость непутёвую.

— С радостью просвещаю: амбал — это кастрированный поросёнок. Так что, в крайнем случае, можем обсудить тему хряка. Как я понимаю, — Светлана попыталась вернуть голосу временно утраченную строгость, — тебя сегодня можно снова не ждать, изверг?

— Я буду опять очень поздно, — виновато вздохнул Олег и тихо добавил: — Не сердись, пожалста, лучезарная моя, а?

— Постараюсь, — так же негромко ответила Светлана после секундной паузы. — Ты хоть пообедать не забыл?

— Набил себя пельменями на год вперёд…

Повесив трубку, он хотел было набрать номер Саныча, но передумал: если ведун и дома, то наверняка спит.

Олег вновь тяжело вздохнул и приступил к составлению документов для генерала.

* * *

Иван Фёдорович с ещё более посеревшим лицом выключил видеомагнитофон, откинулся в кресле и минут пять сидел с закрытыми глазами, до боли сжав челюсти и не чувствуя этой боли.

Плёнка, которую он просмотрел накануне дома, несомненно, была из той же «парамоновой серии», что и видеоматериалы, приложенные к докладу Егорова. Откровенная порнография и садизм. Чего стоила только одна сцена, когда несчастную, окровавленную девочку лет шестнадцати, насилует… огромный мраморный дог!

Не один год уже правоохранительные органы — от налоговой и таможенной служб до милиции и ФСБ — вели борьбу с пресловутым «Русским Парамоном», подпольной кинофирмой по производству всей этой мерзости.

Проводились совместные локальные и крупномасштабные операции, была задействована большая агентурная сеть, задерживались и изымались крупные партии видеокассет (а в последнее время — и дисков), обнаруживались и уничтожались склады готовой «продукции», были арестованы и осуждены десятки курьеров и дилеров…

Однако всё это не являлось даже полумерами, поскольку так и не удавалось установить ни того «хозяина», который за всем этим стоял, ни того изверга-«автора», который снимал это — из груди Кривошеина вырвался сдавленный стон — элитарное кино.

Он тяжело поднялся из кресла, вернулся в кабинет и, сев за стол, вновь придвинул к себе доклад Егорова.

«…Кроме того, установлено, что “Русский Парамон“ входит в десятку крупнейших поставщиков “живого товара“ в публичные дома Европы, Азии и арабского Востока… Только за последние полтора года РУБОП-ОМОН совместно с ФСБ провели шесть полномасштабных операций. В результате были освобождены более девяноста “наложниц“, многим из которых не исполнилось и восемнадцати лет… Преступники презрительно называли их “посылками“… Большинство из них попросту похищались из ночных клубов и дискотек…»

Перелистав ещё несколько страниц, генерал Кривошеин захлопнул папку и замер в задумчивости, уставив глаза в пространство.

«Как ты думаешь, — вновь припомнились ему слова Монаха, — почему я взял твоего сыночка „под крыло“? И почему не согласился — тогда, в кабаке — на предложение этого прибалтийского „джинна“, который взамен просил всего-то башку того же Юрика?»

Да, сам стоя на краю могилы, этот эгоцентрист, похоже, сумел напоследок одним ударом не только поставить крест на всей его предыдущей жизни, но и перечеркнуть самую возможность продолжения жизни, ещё ему остававшейся.

Впрочем, не стоит преувеличивать. Ведь объективно — он лишь констатировал факты, освещал, так сказать, реальное положение вещей. Выяснял «ху из ху»!

Иван Фёдорович горько усмехнулся про себя, вспомнив, как пару часов назад пытался поучать Олега Круглова с его уголовником-одноклассником! А сам-то! Хорош «генерал»: жертва-жена, преступник-брат, предатель-друг, садист-сын… Готовый сюжет для бульварного романа!

Он порывисто выдвинул ящик стола и, застыв взглядом на лежащем там пистолете, ещё с минуту о чём-то размышлял. Затем, приняв, очевидно, какое-то решение, медленно задвинул ящик обратно.

* * *

Он открыл глаза и сразу взглянул на часы: четверть одиннадцатого. Как и следовало ожидать, Олег задерживался, но он не был за это на него в претензии, поскольку в результате получил возможность поспать даже чуть дольше, чем рассчитывал, — почти четыре часа. А главное (он с удовольствием потянулся) — вполне достаточно, чтобы почувствовать себя вновь готовым «к труду и обороне». Тем паче, теперь можно сосредоточиться в основном на «труде» — после встречи и разговора с Агатой.

Их связывало нечто большее, чем просто дружба или любовь. Агата была, пожалуй, единственным человеком, общаясь с которым, он мог — несмотря на разницу в возрасте, воспитании, образовании, уровне так называемой общей культуры — позволить себе оставаться самим собой и не бояться даже самых страшных откровений. Впрочем, иначе и быть не могло, принимая во внимание обстоятельства их знакомства и ту… врождённую аномалию, которую он всегда чувствовал в себе, но не мог толком ни объяснить, ни, тем более, распорядиться. А за подобное непонимание, как и за всё в жизни, тоже нужно было платить, точнее — расплачиваться. Причём по самому большому счёту!

Он поднялся с тахты и, слегка отодвинув полог гардины, тихо вошёл в альков. Здесь царила абсолютная, прямо-таки могильная темнота. Хотя ему это, видимо, не очень мешало. Щёлкнув зажигалкой, он поднёс её к одной из «долгоиграющих» свечек в металлических плошках, которые стояли на маленьком столике у стены. Собственно, здесь больше ничего и не было, кроме этого старинного столика. Если не считать висящей над ним большой фотографии, на которой уже через несколько секунд — в неверном, мерцающем свете крохотного пламени — почти мистическим образом «проявилось» совсем юное лицо девушки с грустными и не очень детскими глазами…

* * *

Олег приехал около одиннадцати.

— Извини, что так поздно, — начал он с порога. — Я хотел позвонить, предупредить, но решил, что ты спишь, и…

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату