– А мне о вас много рассказывал Янис. – Иван понял, что допустил промах. Марина порывисто схватила очки и начала вертеть их в руках.
– Надеюсь, только хорошее? – спросила девушка.
– Еще бы! Я бы на вашем месте гордился таким братом, – заметил Иван.
– Да, конечно. Жаль, что у вас нет такого, правда? – Она снова усмехнулась.
– У меня все впереди, – заверил Гурьев. – Если я вас не очень напрягаю, я бы предложил свои комментарии по архитектурным объектам. Я кое-что понимаю в этом. Кроме того, я с удовольствием угостил бы вас кофе, чаем, даже водой без газа или салатом из ростков пшеницы…
– Я не употребляю такую полезную гадость. Я заказала сырники с клубничным вареньем.
Это было так органично. Именно сырники с ароматным клубничным вареньем шли этому утру, этой девушке и даже этому заведению.
– Марина, я действительно готов выступить вашим консультантом по real estate.[4] Кроме того, я почти каждый день завтракаю здесь в это время. Приглашаю вас на ежедневные утренние консультации. Совершенно безвозмездно!.. Даже не так – я приглашаю вас на завтраки и одновременно буду давать консультации по любым вопросам, если смогу оказаться полезным.
– Так сразу соглашаться просто неприлично. Впрочем, если вы позволите мне платить за себя, то консультации – за ваш счет.
Иван задумался.
– Платите. Вы же понимаете, что я все равно не смогу вычесть стоимость завтрака из стоимости моих советов.
– Почему?
– Мои советы бесценны, – напустив на себя гордый вид, заметил Иван. – Кроме того, я рискую оставить кого-то из членов моей семьи без завтрака. У нас весь бюджет подсчитан.
Они засмеялись. Это был тот самый момент, когда Иван понял, что он по уши влюбился. Полчаса, проведенные за одним столом, пролетели как миг – прекрасный миг зарождающегося огромного чувства.
Марина была человеком, которого он искал всю жизнь.
Кроме того, Иван почувствовал, что ей тоже хорошо с ним. Она иногда как будто отвлекалась от раздумий и снисходила от своих мыслей до него, до затрапезной кафешки, до земного мира…
Иван не знал, как продлить мгновение, он понимал, что оправдываться и рассказывать историю под названием «МАТЬМОЕГОРЕБЕНКА» не время.
– Марина, не сочтите меня за наглеца, но я был бы счастлив хоть иногда встречать вас здесь.
– Я зайду. Как-нибудь… – Она подняла на него свои огромные глаза. – Мне было очень приятно провести с вами время. Спасибо.
Иван Гурьев смутился. Он даже растерялся.
– До встречи, – он протянул руку. Ее теплая сухая рука утонула в его огромной ладони.
– Всего хорошего. – Марина испарилась.
Спустя пять минут Иван вышел на улицу. Легкий ветерок теребил его волосы. Все вокруг дышало любовью, нервной, трепетной, счастливой весной и новой, неизведанной жизнью. Ваня понял, что прежде он не жил. Спасибо, Глеб! Спасибо, Янис! Спасибо тебе, господи, что ты творишь чудеса! Чудеса любви и чудеса жизни.
По пути в офис Иван тысячу раз повторил все фразы, которые были сказаны им и Мариной. Он шлифовал их, жалел, что не сказал иначе, вспоминал Маринино нежное лицо и хрупкие, как у подростка, плечи.
Глеб, увидев партнера в приподнятом настроении, съехидничал:
– Что, этот педик тебя уговорил? Не думал, что мужская любовь доставляет столько положительных эмоций. Пожалуй, завтра пойду сдаваться.
– Шути, старичок, шути. Вот так за шутками и прибаутками пройдет вся твоя нелепая жизнь. Ты не узнаешь самого главного.
– Так серьезно? Кто сказал, что я не знаю главного? По крайней мере, в свои неполные тридцать я достиг многого. Конечно, с твоей помощью. То, что у меня нет семьи – временное явление. Но я бы не хотел устроиться так, как ты. – Глеб стал серьезен.
– Что ты имеешь в виду? – Иван не привык видеть друга таким. Их обычной манерой общения были панибратские шутки, и всю жизнь они сходились на том, что жизнь – слишком серьезная штука, чтобы драматизировать события. Лучше относиться к ней философски.
– Я привык жить по плану. – Глеб, как всегда, был готов к монологу. – Моей женой станет не случайная девушка, а непременно дочь из еврейской профессорской семьи, которая родит мне двух пацанов, будет благодарна мне за то, что я – такой, какой есть. Станет ждать меня с работы, готовить форшмак и заливное из карпа… Вот это жизнь. Только до этого момента я должен созреть.
– Ну ты меня удивил, старик. А как же любовь? Я понимаю, у меня все получилось наперекосяк. Но это – закономерный конец истории под названием «последствия беспробудного пьянства». Тем не менее даже я бы хотел полюбить еще кого-нибудь, кроме школьной учительницы.
– Судя по тебе, ты не просто хотел бы, мне кажется, что ты уже влез в эту самую любовь по уши.
– Как ты догадался? – с недоумением спросил Иван.
– Вон зеркало, повернись и посмотри.
Да, Глеб был прав. Дурацкое выражение неуверенности и счастья отпечаталось на физиономии Гурьева.
Глеб помолчал, подбирая слова:
– Слушай, если это – та, о ком я думаю, мой тебе совет: держись от нее подальше.
– Разберусь как-нибудь без советчиков, – довольно грубо ответил Иван.
17. Любовь
Целую неделю Иван тщетно приходил в кафе и просиживал там по полтора часа, в надежде увидеть Марину. Он не хотел говорить о своем чувстве ни с Глебом, ни с бабулей. Дашка чувствовала, что с папой что-то происходит. Она то и дело спрашивала:
– Папочка, почему ты такой грустный, хочешь, я принесу тебе зефир или конфетку?
– Спасибо, котенок, я не грустный. Просто задумался.
Она подходила через пять минут:
– Ты уже подумал? Больше не грустный?
Иван прижимал ее изо всех сил и думал в этот момент, что точно так же он обнимал бы Марину.
Первые два дня он ходил, испытывая душевный подъем, на третий пыл стал угасать и сменился тоской, затем тоска превратилась в глухую и беспробудную боль, а к концу недели он решил во что бы то ни стало позвонить Янису и сказать, что любит его сестру. Его останавливало только то, что Маркиз слишком трепетно оберегал ее от посторонних. Как он воспримет новость от Ивана? Вдруг вообще перестанет с ним общаться или увезет Марину, чтобы та не переживала? Иван прекрасно помнил, сколько бедняжке
