пришлось испытать с мужем-игроком, с потерей ребенка…
Он так много думал о Марине, что иногда ему казалось, что она присутствует где-то рядом.
Каждое утро в кафе приносило новое разочарование. Он упорно заказывал сырники с клубничным вареньем и подолгу рассматривал их, так и не притрагиваясь. Официантка Алена удивленно убирала со стола нетронутый заказ и вздыхала, покачивая головой. Зато у Виталика хищно блестели глаза, и он неотрывно смотрел на мужчину своей мечты. Ивану казалось, что сходит с ума, он перестал понимать действительность.
Зато бабуля все прекрасно понимала. Для нее Ванечка Гурьев был открытой книгой. Но она ни за что не решилась бы вмешаться во внутренний мир внука – взрослого мужчины, – если тот сам не проявит инициативу. Иван рано приходил с работы, закрывался в своей комнате и изредка приглашал Дашку поваляться и почитать книжку. Мощный торс Ивана Гурьева – могучего красавца-богатыря – ссутулился, он похудел и потерял аппетит. Ему срочно была нужна Марина. Он не сможет без нее жить.
Иван настолько явно представлял ее себе иногда, что даже не удивился, когда увидел живую, настоящую Марину, сидящую за тем же столиком с журналом в руках. Она не подняла глаз, когда Иван вошел. Он приближался к ней так осторожно, словно боялся спугнуть видение. Иван уже несколько секунд стоял рядом, боясь громко вздохнуть или как-то выдать свое присутствие. Гурьев вздрогнул, когда девушка, не отрывая глаз от журнала, сказала:
– Вы обещали мне бесплатные консультации и сырники за мой счет! – она весело глянула на остолбеневшего Ивана Гурьева.
Он неуверенно улыбнулся.
– Да. Я помню, но мне показалось, что настоящие люди должны завтракать чаще, чем раз в десять дней!
У него хватило сил, чтобы пошутить. Он буквально упал на стул, кажется, металлические ножки немного подогнулись. У бывшего циничного легкодоступного мужчины с блестящей родословной от счастья закружилась голова. Он так боялся очнуться ото сна, что каждое последующее слово казалось грубым вторжением в хрупкий и призрачный мир сбывшейся мечты. Иван молча смотрел на Марину и не мог – просто не мог – отвести взгляд. В голове предательски носились страшные мысли: «Вдруг она снова исчезнет? Я не могу ее потерять… Я больше не могу без нее жить».
Марина, казалось, не замечала смятения соседа.
– На самом деле я вообще могу не завтракать, не обедать и даже иногда не ужинать. Мне все равно, есть еда или нет. Я ем по инерции. Маркиз… – она поправилась, – то есть Янис, заставляет меня принимать пищу.
Иван был шокирован этой информацией. Он настолько привык, что дома ритуал приема пищи и присутствия за столом расписан по часам, поэтому люди, которые не делают этого, казались пришельцами с другой планеты. Хотя, что говорить, Марина – точно инопланетянка! Одни глаза чего стоят. Иван никогда в жизни не видел таких изумрудных, бездонных и отрешенных глаз.
– Я не смею заставлять, я просто хочу угостить вас…
– Сырниками?
– Если хотите, сырниками. Еще они очень неплохо готовят здесь… глазунью.
У Марины его замечание вызвало смех.
– Вы остроумны. Если назовете хотя бы два способа, как испортить глазунью, я договорюсь с Книгой рекордов Гиннесса. Получите вознаграждение.
– Проколоть желток или пересолить, – без запинки ответил Иван.
– Отлично, я пойду договариваться с комиссией по рекордам, – она сделала вид, что собирается уходить. У бедного Ивана Гурьева похолодело внутри.
– Нет, нет, – сказал он поспешно, – я знаю много способов испортить глазунью! Можно добавить в нее томатную пасту, тмин, перевернуть на другую сторону, в конце концов, просто пожарить тухлые яйца.
Иван был мил и комичен в своей готовности удерживать Марину как можно дольше. Ей, судя по всему, это нравилось.
– Последний способ не в счет. Мы говорим о том, как испортить глазунью.
Иван подумал: «О какой ерунде мы говорим… Мне нужно сказать совсем другое. Мне слишком много нужно тебе сказать!»
– Кстати, я не вижу обещанных сырников, да и вам не мешало бы подкрепиться. Вы не слишком хорошо выглядите.
«Это все из-за тебя», – подумал Иван.
Вслух он сказал:
– Работы много в последнее время.
Подозвав Алену, Иван сделал заказ. Алена сияла, как будто ее пригласили на свадьбу в качестве невесты.
Яичница и сырники прибыли одновременно. Иван с жадностью набросился на еду. Прикончив глазунью, он с удивлением обнаружил, что остался голоден. Марина не притронулась к сырникам.
– Возьми, съешь! – Она с любопытством разглядывала голодного мужика, который, очевидно, не рассчитывал на сырники. Зато он с радостью воспринял попытку сближения и переход на ты.
– Спасибо, – он благодарил ее за то и другое, он был просто счастлив, что Марина появилась вообще и сегодня – в частности.
Иван охотно расправился с сырниками и, очевидно, разомлел от еды, от вида любимой женщины и от пристального взгляда зеленых глаз.
– Марина, я так рад, что ты появилась. Мне стало казаться, что больше никогда тебя не увижу, – откровенно заявил Иван, когда прошла первая волна животного удовлетворения от поглощенной пищи. Гурьев, помимо прочих достоинств, имел одно неоспоримое: он был земным мужчиной. – Все-таки хорошо, что мы иногда ошибаемся. Это дает нам возможность думать и анализировать, – философски заметил сытый Гурьев.
– Да, кстати, я только что поняла, извините, что стала обращаться к вам на ты. У меня это получилось непроизвольно.
– Прекрасно. – От счастья и близости мечты Иван немного засмущался.
Она улыбнулась и протянула журнал.
– Посмотри, пожалуйста, я собираюсь строить дом. Правда, небольшой. Но хочу сделать его очень уютным. Как тебе вот этот? – она ткнула пальцем в деревянный сарай, похожий на деревенскую баню.
– Я понял – пора приступать ко второй части договора, который называется «бесплатные консультации».
– Я могу и заплатить, если, конечно, вы оцениваете свои услуги не так, как мой дальний родственник Фостер.
– В отличие от него, я для вас введу нулевую статью гонорара. – Иван, следуя примеру Марины, вернулся к уважительному «вы».
– Вы гуманист? – поддела его Марина.
Гурьев почувствовал это, ему стало немного обидно.
– Я, конечно, гуманист, но, ко всему прочему, я – просто порядочный человек, который иногда может себе позволить совершать благородные поступки по отношению к хорошим знакомым, – он чуть запнулся, – и к их родственникам.
Иван с удивлением обнаружил, что из уст любимой женщины даже легкая подколка звучит в сто раз обиднее, чем из уст всех остальных друзей и знакомых.
– Иван, не обижайтесь, я ни в коем случае не собиралась обидеть вас. Гм… тебя… Мало того, я в состоянии оплатить любые услуги, которые ты окажешь. Я все понимаю: дружба дружбой…
Ваня осторожно положил руку поверх Марининой.
– Ну, Марин, ну замолчи уже. Неужели непонятно?
– Я знаю, – торопливо сказала Марина. – Не надо сейчас об этом. Все не так просто, как тебе кажется.
– Я тоже знаю, – ответил Иван, – Янис все рассказал.
Иван замолчал, у Марины помутнел взгляд, она моментально замкнулась, торопливо убрала журнал в
