Хедина эта новость развеселила. Выходило, что он получил монополию на исследования в Тибете и отныне мог не беспокоиться насчет конкурентов.
Прощание с людьми было очень трогательным. Они следовали за ним пятнадцать месяцев. Хедин вызывал их одного за другим в палатку и вручал плату за службу. Трое «морских волков», которые рисковали с ним жизнью в ялике на озерах, получили дополнительную премию. Люди, не скрываясь, плакали и называли Хедина благодетелем.
Свен со слезами на глазах смотрел, как его команда седлает лошадей. Но он не мог взять этих людей на Тибет еще один раз. Их могли узнать, и это разрушило бы все планы Хедина. Сам он собирался изменить внешность и переодеться.
Третьего декабря Хедин отправился в новый путь. В караване были двадцать один мул, девятнадцать лошадей, две собаки, овцы и одиннадцать людей. Управлял караваном маленький морщинистый человечек в большой желтой шубе. Его звали Абдель Керим.
Было уже очень холодно. Ночью 2 декабря температура упала до минус двадцати трех градусов. Люди считали, что они едут в Хотан. Истинную цель Хедин до времени держал в секрете. Чтобы Абдель Керим купил достаточно припасов для людей и животных и при этом не догадался о его настоящих планах, Хедин сказал караванщику, что собирается по пути посетить несколько мест, так что рассчитывать надо на два с половиной месяца.
Они следовали старым караванным путем, соединяющим Индию и Восточный Туркестан, к Каракорумскому перевалу. Однажды, когда Хедин разговаривал со старшим встречного каравана, к нему вдруг подошел человек и протянул горсть сушеных абрикосов. С опозданием Хедин узнал Моллу-шаха из Черчена. Он был с Хедином на Тибете в 1902 году и с тех пор продолжал странствовать. «Какая чудесная кочевая жизнь у этих азиатских караванщиков», — думал Хедин, прощаясь со своим старым помощником.
Спустя две недели Хедин начал искать проход через горы к Тибету. Однажды вечером, когда он сидел у лагерного костра, к нему подошел Абдель Керим.
— Сагиб, у нас осталось запасов на восемь или девять дней. Но беспокоиться не надо, в течение этого времени мы выйдем к Шахидуллаху.
— Восемь или девять дней? Ты что, с ума сошел? Я разве не приказал купить припасы на два с половиной месяца?
— Я купил достаточно на дорогу в Хотан, — оправдывался несчастный караван-баши.
— Я же тебе сказал, что собираюсь ехать в Хотан кружным путем и это займет минимум два месяца.
— Да, сагиб, я поступил неправильно, — покаялся Абдель Керим и начал всхлипывать.
Первым порывом Хедина было разжаловать караван-баши, но потом он отказался от этой мысли. Винить стоило в первую очередь себя. Из прежнего опыта Хедин знал, что все приготовления надо контролировать самому. Он начал обдумывать ситуацию. Если он появится в Шахидуллахе, то об этом по телеграфу моментально известят Пекин, и китайские власти используют все средства, чтобы не пустить его в Тибет. О том, чтобы купить припасы в Лe, и речи быть не могло, в этом случае о его планах узнали бы тибетцы и британцы.
Но в ста шестидесяти километрах лежало озеро Аксай-Чин. Хедин был там в прошлом году. Возле озера корма животным хватало с избытком. Потом можно было пройти по неисследованному тибетскому нагорью шестьсот пятьдесят километров и снова выйти в обитаемые места.
Кроме того, были хорошие шансы встретить по дороге пастухов-кочевников. Караван-баши выжидающе смотрел на Свена, ожидая его решения. «Даже если мы все потеряем и придется ползти на карачках, я все равно не сдамся», — сказал себе Хедин.
Двадцатого декабря они повернули на восток и въехали в заснеженную долину, показавшуюся многообещающей. Увы, тупик. Пришлось возвращаться. Голодные животные рыли копытами снег и жевали хвосты друг у друга. Термометр показывал минус тридцать пять градусов.
Они вернулись на караванный путь к Хотану. Только накануне Рождества, отметив тяжкий путь трупами павших лошадей, Хедин нашел проход на северо-восток. Он отмечал праздник в своей палатке. Зажег две стеариновые свечи, поставил на кофр фотографию семьи и прочитал рождественские молитвы.
Спустя несколько дней Хедин позвал к себе Абделя Керима и рассказал о своих настоящих планах. Свен не стал скрывать, что хорошо известен тибетцам и что ему придется переодеться, когда они выйдут в обитаемые места.
Разочарование людей в караване было большим — все уже думали о скором прибытии в уютный Хотан. Но никто не протестовал. Хедин подумал, что, вероятно, кажется им сумасшедшим.
Караван за две недели дошел до озера Аксай-Чин. Там действительно было много желтой прошлогодней травы.
На горном хребте над озером была могила Мухаммеда Исы. Свену взгрустнулось.
Тринадцатого января 1908 года караван оставил окрестности озера. Было минус тридцать.
Стокгольм,
3 июля 1908 года
Где Свен Хедин? Есть ли основания для беспокойства?» — вопрошал заголовок в «Шведской ежедневной газете» от 3 июля 1908 года. Тот же вопрос интересовал шведскую «Вечернюю газету» и газеты всего мира.
Хедин выехал из Ладака в начале декабря 1907 года. С тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Свен предупредил домашних, что даст знать о себе не раньше апреля. Но апрель прошел, потом июнь, и начался июль-и по-прежнему никаких известий.
Пошли слухи о гибели Хедина. Один из друзей семьи пришел к родителям Свена выразить соболезнования. Заголовки газет, сообщающих о его исчезновении, больше напоминали некрологи.
Двадцать четвертого июля Хедины получили письмо от шведского представителя в Лондоне. Он сообщал, что, по здешним сведениям, Свена видели живым и здоровым в районе селения Мустанг три или четыре месяца назад. Впоследствии выяснилось, что это ошибка, но тревога в те дни поутихла.
Следующее сообщение пришло из Симлы, от лорда Минто. Он информировал английского посла в Стокгольме о том, что Свена видели на дороге между Лхасой и Ле.
В начале августа от Минто пришла телеграмма, в которой говорилось, что Хедина видели в полном здравии десять дней назад на Тибете. Но и это сообщение оказалось ошибочным.
А Хедин в это время сидел в своей палатке и писал домой первое с начала декабря письмо.
«Тирапури Пинг, 31 июля 1908 года.
Я очень волнуюсь, когда пишу это письмо. Сколько всего могло произойти дома за эти месяцы. Последний раз я получил от Вас весточку в начале октября, почти год назад. Надеюсь, вы все здоровы и я скоро узнаю множество хороших новостей из почты, которая ждет меня в Симле. Раньше у меня не было никакой возможности связаться с вами».
После озера Аксай-Чин караван Хедина, несмотря на жуткий холод, глубокий снег и снежные бури, совершил несколько переходов через перевалы на высоте более пяти тысяч метров. Иногда за целый день они едва проходили пять километров. Не чувствуя закоченевших рук, Хедин заполнял картографические листы, засекал по компасу и хронометру ориентиры и делал зарисовки.
В начале февраля караван приблизился к обитаемым местам. Хедин собрал людей и объяснил, что им следует говорить, будто они находятся на службе у богатого торговца Гулама Расула из Ле и приехали покупать шерсть. Главный в караване Абдель Керим, а Свена следует называть Бабахаджи.
Хедин переоделся в ладакскую одежду и каждое утро подкрашивал лицо, шею и руки. Он шел пешком и гнал овец, вполне профессионально орудуя пастушеским посохом.
На этот раз Хедин замаскировался более тщательно, и ему удалось пройти неразоблаченным весь неисследованный район — через Трансгималаи и потом вниз, в долину Брахмапутры. Когда его все же
