Телеграмма действительно спасла Шниевинда.[50]
Войска союзников продвигались с удивительной быстротой. Хедин даже вообразил, что это какой-то хитрый немецкий военный план: заманить врагов поглубже в Германию, а потом разом расколошматить новым неизвестным оружием.
«Если Германия не сможет устоять, то Россия продолжит свою экспансию до Атлантики, а это перерастет в Третью мировую войну, и Швеция станет полем боя. Если Германия падет, Швеция пропала», — написал Свен в дневнике.
Пятого октября Хедин посетил короля, чтобы подарить ему экземпляр своей новой книги «На шведской земле».
— Отличные иллюстрации, — сказал король, полистав книгу, и перешел к политике: — Жестокость немцев — варварство чистейшей воды. Кроме всего прочего, это, мягко говоря, неумно, хотя, возможно, Гитлер действительно не знает, что делает гестапо. Я долго верил в Германию, но с меня хватит. Удивительно, что вы продолжаете верить в немецкую победу. Судьба Германии предрешена.
— Ваше Величество, если немцев победят, то вся Европа, включая Швецию, станет большевистской.
«Король считает, что это несерьезно», — посетовал Хедин в дневнике.
Несколько недель спустя он сделал запись, приписав свои собственные взгляды британскому премьеру: «Черчилль понимает, что Англия потеряет положение великой державы, если победный марш Сталина по Европе не остановить вовремя. Черчилль понимает также и то, что Германия-единственная сила, способная остановить Россию, как и то, что в этой войне Великобритания воюет не на той стороне».
Стокгольм,
12 января 1945 года
Двенадцатого января 1945 года Хедина навестила старшая дочь Акселя Йонссона-Дайдай. Они не виделись больше года. Встречи Свена с семейством Йонссон почти прекратились из-за его пронемецкой позиции.
Хедин прозондировал политические взгляды Дайдай и нашел, что она разделяет его опасения насчет большевиков и совершенно убеждена в том, что Америка — родина ее мамы — также полностью понимает эту опасность.
— Но почему тогда американцы помогают Советам? — поинтересовался Свен.
— Они нужны, чтобы победить Германию. Если бы победили немцы, это стало бы непоправимой бедой для всего мира.
В конце января в «Афтонбладет» появилась статья о том, что в Польше осталось только 25 тысяч евреев из 3,5 миллиона, живших там раньше. 400 тысяч бежали в Россию, 20 тысяч — в Швецию и другие страны. Хедин подсчитал и написал в дневнике: «Получается, что больше трех миллионов укокошили немцы». В это он, конечно же, не верил, как, впрочем, и в поражение Германии. Даже в феврале 1945 года Свен надеялся, что Германия победит.
Двенадцатого апреля, когда до капитуляции Германии оставалось менее одного месяца, Хедин узнал о смерти президента Рузвельта и оптимистически написал в дневнике: «Может быть, это тот поворот, которого мы ждали». Через несколько дней он прокомментировал доклад генерала Эйзенхауэра о массовых убийствах в концентрационных лагерях словами: «Абсолютная ложь».
Двадцать шестого апреля Свен навестил старого друга Акселя Мунте. Положение Германии было безнадежно. Аксель полагал, что Хедин обязан поговорить с Гитлером.
— Ты должен уговорить его остановиться. Великий народ не должен погибать ради одного человека, — сказал Мунте.
— Нет, — ответил Хедин, — лучше смерть, чем позорная жизнь.
Берлин пал, Гитлер застрелился. Мир Хедина распался. Он все потерял. По просьбе «Дагенс нюхетер» Свен 2 мая 1945 года написал некролог Гитлеру. Это был панегирик тому, кто превратил любимую Свеном Германию в руины. Но Хедин этого не видел, для него Гитлер был великим человеком, возродившим Германию, «одной из величайших личностей в мировой истории».
Композитор Юлес Сюльваин был настолько возмущен некрологом Гитлеру, что выкинул из окна своей квартиры все книги Хедина на улицу. О чем не преминул дать объявление в той же «Дагенс нюхетер».
Газеты заполнились сообщениями о массовых убийствах в нацистских концентрационных лагерях. Газета «Экспрессен» опубликовала фотографии гор трупов в лагерях Берген-Бельзен и Бухенвальд. Хедин отреагировал: «К таким фотографиям надо относиться с достаточным скептицизмом. Я сам посетил немецкий лагерь два года назад. Там содержались англичане и немецкие асоциальные элементы, политзаключенные и тому подобные. Обращение с ними было очень хорошим. Я считаю жестокое обращение с людьми недопустимым. К пропаганде надо относиться очень осторожно».
Но в конце концов Хедин вынужден был признать, что в концентрационных лагерях совершались зверства, но так и не смог поверить в то, что в них виноваты его немецкие друзья. Он приписывал преступления неким низшим элементам в нацистской иерархии с явно выраженными садистскими наклонностями. При этом бомбардировку Дрездена в феврале 1945 года он измерял той же шкалой, что и массовые убийства людей в концлагерях.
Газеты писали, что Хедин и норвежский писатель Кнут Гам — сун замарали свое имя, якшаясь с нацистами. Издательство «Нурстед» разорвало с Хедином договор на книгу. Речь шла о его ранних письмах, которые он хотел переработать в литературную форму. Как выразился шеф «Нурстед»: «Эта публикация повредит и вам, и нам», — и предложил отложить издание на неопределенное время. «Он наверняка прав, но мне от этого не легче», — написал Хедин.
В тот же день Хедин узнал о том, что Геринга заставляют вставать по стойке «смирно», когда мимо проходит охранник. «Вот так обращаются англичане с побежденным рейхсмаршалом. Не правда ли, очень рыцарственно? Честная игра».
На Тихом океане продолжалась война. «Самой большой глупостью японцев был Пёрл-Харбор. Если бы не это, вся война имела бы другой исход. Италия и Япония были величайшими несчастьями Германии», — посетовал 3 мая в дневнике Хедин.
Шестого августа американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму, а 9-го — на Нагасаки. Трумэн благодарил Господа за то, что у Америки есть атомная бомба. «Если эти бомбы будут использованы в новой войне, это означает конец света», — записал Хедин.
К его удивлению, Япония капитулировала. «Я скорее мог поверить в харакири или в победу».
Стокгольм,
18 августа 1945 года
Восемнадцатого августа 1945 года у пристани недалеко от отеля «Рейсен» стоял пассажирский корабль «Регин», мелькали фотографы, толпились одетые в штатское полицейские. Пассажиры с заметной неохотой проходили паспортный контроль и поднимались на борт. На пристани в плетеных креслах сидели Свен и Альма Хедин. Они пришли попрощаться со своими немецкими друзьями, которым предстояла депортация в Германию. Лишь очень немногим повезло — и им разрешили остаться в Швеции. Последний из 163 пассажиров поднялся на борт. «Регин» дал третий гудок. Убрали трап, отдали концы. Корабль отчалил и взял курс на Любек. Немцы стояли у поручней и махали на прощание шляпами и носовыми платками.
После войны в Швеции стали раздаваться голоса, призывающие разобраться со шведскими нацистами. Хедин прокомментировал это в дневнике 15 сентября: «Будет очень интересно посмотреть, какой ярлык они придумают для меня: сочувствующий нацистам или что-нибудь еще?»
В октябре в газете «Моронбладет» («Утренняя газета») появилась статья под заголовком: «Свен
