«Чтоб эти лавки обернулись к тюльпанам на садовом ложе,
Чтоб мне костылем моим дать каждому купцу по роже,
Когда из цветка его лысая голова торчит, подлого этого и того тоже».
Плакались шесть калек молчащей статуе,
Нищие калеки.
«Чтоб дыра в небесах и чтоб Петр появился и Павел,
Чтоб святой удивлял наглеца -- гляди-ка, никак, дирижабль,
Чтоб всем попрошайкам одноногим он и второй ноги не оставил».
Плакались шесть калек молчащей статуе,
Нищие калеки.
* * *
И этот секрет открылся, как это случалось всегда,
Рассказ восхитительный вызрел, чтоб близкому другу: «О, да!»
В сквере над чашкою чая, ложечкой тонкой звеня:
«В омуте черти, милый, и дыма нет без огня.»
За трупом в резервуаре, за привиденьем в петле,
За леди, танцующей в зале, за всадником хмурым в седле,
За взглядом усталым, за вздохом, мигренью, прошедшей зараз,
Всегда сокрыта история, иная, чем видит глаз.
Ибо, вдруг, голос высокий запоет с монастырской стены,
Гравюры охотничьи в холле, запах кустов бузины.
Крокетные матчи летом, поцелуй и пожатье руки,
Всегда существуют секреты, интимные эти грехи.
КТО ЕСТЬ КТО
Листок бульварный вам все факты принесет:
Как бил его отец, и как он, дом покинув,
Сражался в юности, и то, что, в свой черед,
Великим сделало его, на подвиги подвигнув.
Как он охотился, рыбачил, открывал моря
К вершинам гор карабкался, боясь до тошноты.
Новейшие биографы его твердят не зря:
Любя, он пролил море слез, как, в общем, я и ты.
А та, кто изумляет критиков иных,
По ком он так вздыхал, свой дом не покидала,
В нем хлопоча чуть-чуть, хотя, вполне умело;
Могла еще свистеть и долго в даль глядела,
Копаясь днем в саду, и редко отвечала
На длинные послания его, но не хранила их.
* * *
О, что долину, взгляни, разбудило
Будто то грома раскаты, раскаты?
Это солдаты в красных мундирах, милый,
Это идут солдаты.
О, что там так ярко всю даль осветило,
Я вижу ясно, это не просто, не просто?
Отблески солнца на ружьях их, милый,
И легка их поступь.
О, сколько оружья, двум войскам б хватило,
Зачем же им столько, сегодня, сегодня?
Да это ученья обычные, милый,
Или же кара Господня.
О, что намерения их изменило,
Уже миновали селенье, селенье?
Приказ получили иной они, милый,
Ты — почему — на колени?
О, может приказано, чтоб поместили
В больничке; им доктор поможет, поможет.
Но раненых, вроде, не видно там, милый,
Да и коней стреножат.
О, старому пастору власть не простила
За то, что с амвона грозит им, грозит им?
Но церковь они миновали милый,
Не нанеся визита.
О, фермеру с рук до сих пор все сходи
Кто ж им, лукавым, обижен, обижен?
Нет, мимо фермы бегут они, милый
Все ближе и ближе.
О, где ж твои клятвы -- вдвоем, до могилы,
Куда ты? Останься со мною, со мною,
Ну что ж, не сбылись обещания, милый,
Мне время — расстаться с тобою.
О, у ворот уже сломан замок
Что ж во дворе псы не лают, не лают?
По полу топот тяжелых сапог.
И их глаза пылают.
БЛЮЗ РИМСКОЙ СТЕНЫ
Над вереском ветер. Сыч воет в лесу.
