Лекции о Шекспире

Иль нужным в час беды друзьям.

Аминь! Богатый пусть грешит,

А я и кашей буду сыт.

Акт I, сцена 2.

Кроме того, Апемант высмеивает представление 'с дамами, которые замаскированы и одеты как амазонки':

Видали! Ну и суета! Как скачут

Рехнувшиеся бабы! Эта жизнь

Трескучая и пышная — безумье

В сравнении с моей трапезой скромной

Из масла и кореньев. Мы способны

На дурь любую, только бы развлечься.

Мы льстим тому, за счет кого пируем,

А постарев, завистливо и злобно

Его же осуждаем за попойки.

Найдется ль человек неразвращенный

Или других людей не развративший?

Акт I, сцена 2.

В чем разница между Тимоном и Апемантом? Призвание Апеманта — проповедовать самодостаточность, греческую идею бога как самодостаточного существа. Тимон, с другой стороны, сам хочет быть богом, от которого зависят другие. Однако Апеманту, как проповеднику, необходимы слушатели, он не может удалиться в лес, как позже поступает Тимон. Отвращение связывает Апеманта с другими людьми. Ницше говорил, что 'Презирающий самого себя все же чтит себя при этом как человека, который презирает'[166]

В сцене у пещеры Апемант и Тимон упрекают друг друга ^вполне справедливо. Апемант исполнен зависти. Он не хочет, чтобы с ним соперничал другой проповедник, и поносит Тимона, утверждая, что тот стал отшельником только из-за разочарования в людях. Апемант понимает, что Тимон не ищет самодостаточности и утверждает, что природа не станет ему служить. При этом он признает: 'Ты нравишься мне более, чем прежде'. На что Тимон отвечает:

Тимон

А ты теперь мне более противен.

Апемант

Но чем же?

Тимон

Льстишь ты нищете.

Апемант

Неправда, Я просто говорю: ты — трус.

Тимон

Зачем

Ты отыскал меня?

Апемант

Чтоб побесить.

Тимон

Забава подлецов и дураков.

Акт IV, сцена 3.

Апемант замечает Тимону — и вполне заслуженно:

Когда бы жизнь суровую ты выбрал,

Чтоб гордый нрав смирить, сказал бы я:

Весьма похвально это. Но ведь ты

Так не по доброй воле поступил.

Не будь ты нищим — вновь бы стал вельможей.

Акт IV, сцена 3.

Тимон говорит Апеманту, что, будь он богат, ему бы не пришлось становиться проповедником, так как ему:

Вселенная кондитерской являлась:

Так много языков, сердец и глаз

И уст служили мне, что я не знал

Куда девать их.

Акт IV, сцена 3.

Такие преимущества, считает Тимон, он извлекал из положения щедрого дарителя. Апемант возражает ему:

Ты в жизни никогда не знал золотой середины, тебе ведомы лишь крайности. Когда ты ходил в надушенных, расшитых золотом одеждах, люди смеялись над твоей чрезмерной изысканностью. В лохмотьях ты потерял ее — и теперь тебя презирают за ее отсутствие.

Акт IV, сцена 3.

В последней адресованной Апеманту бранной тираде Тимон сетует, что самодостаточностью не обладают даже дикие звери.

Интересным персонажем мог бы стать Алкивиад. Тимон, отвергнутый людьми, которым всегда помогал, порывает с обществом. Алкивиад, воин, также оказавший обществу выдающиеся услуги, требует, чтобы к его друзьям относились по-особому. Общество перед ним в долгу. Он ходатайствует перед сенаторами за друга, убившего человека, — за друга, который храбро сражался за государство. Когда ему отказывают и изгоняют из Афин, Алкивиад не порывает с обществом, но отвечает ударом на удар. Общество, в котором дозволено такое особое отношение, было бы невыносимым, но цивилизация без него невозможна, коль скоро стоящие вне закона институты, такие как государство, своими действиями доказывают, что цивилизация несовершенна. Сенаторы осуждают человекоубийство, так как оно их не соблазняет, — но их соблазняет ростовщичество. Обратное справедливо в отношении Алкивиада. Испытав метаморфозу, подобную тимоновской, Алкивиад желает стать тираническим богом:

Сенатом недовольные войска

Я подниму и во главе их встану.

Бить сильных — честь. Обидчикам своим

Мы, воины, богам подобно, мстим!

Акт III, сцена 5.

Для мятежа Алкивиаду нужны деньги, и Тимон отдает ему найденное в лесу золото. Однако в последней сцене Алкивиад, без предупреждения, превращается в справедливого судью, сенаторы берутся за ум, и все говорят верные слова о смысле жертвования и воздаяния. Сенаторы приглашают Алкивиада в город, предлагают ему казнить 'каждого десятого' (v. 4) и уговаривают воздержаться от бессмысленного кровопролития. Алкивиад соглашается: