Даже ранг и связи Мауриза не произвели впечатления, и пока сакри методично прочесывали «Призрачную Звезду», инквизитор донимал кипящего от злости Скартариса и его свиту разглагольствованием об опасностях ереси. Я даже перестал дышать, когда этот фанатик рассматривал нас всех. Но он искал эсграфа Лепидора и его спутниц, не двух угрюмых, удрученных слуг с Уолдсенда и фетийскую помощницу. Должно быть, Мауриз испытал огромное удовольствие, представляя Палатину как члена клана Скартариса.
В конце концов недовольные сакри высадились, и их командир доложил инквизитору, что на борту нет никаких «зайцев» и никакого признака ренегата океанографа. Инквизитор казался слегка разочарованным, но его энтузиазм не угас.
– Нельзя скрыться от инквизиции, – возгласил он. – Око Рантаса видит все, и в Своей безграничной милости Он покажет нам то, что мы ищем.
Не извинившись за задержку, а лишь наказав идти в свете Рантаса, инквизитор удалился. В какой-то момент его балахон задел мою ногу, и я удивился, как можно носить такую грубую ткань. Конечно, он был аскетом, как многие из инквизиторов. Были те, кто любил выпить и поесть, кто любил мягкие постели и наложниц, и были те, кто бичевал себя и носил власяницы. Я подозреваю, что последние составляли меньшинство.
Маскировка, придуманная Мауризом, спасла нас от ареста, в этом нет сомнения. Сакри ужасали своей эффективностью. Спрятав лица за малиновыми масками, они двигались со смертоносной грацией тренированных убийц. Кажется, это послушник Сархаддон сказал, что в мире нет солдат, равных им, кроме элитного фетийского Девятого легиона? Тот циничный, добродушный спутник моего первого долгого путешествия многому меня научил, и я до сих пор спрашивал себя, что превратило его в безжалостного фундаменталиста, каким он, похоже, стал.
Даже когда мы сели на «Призрачную Звезду» и получили от портовых властей разрешение на отход, атмосфера оставалась тревожной. Настроение экипажа колебалось между обидой и страхом; три раза в тот вечер я слышал, как уравновешенный по натуре капитан набрасывается на кого-то из своих подчиненных. Даже натянутое спокойствие Мауриза дало трещину.
Палатина и Равенна старательно делали вид, что того ночного разговора никогда не было, но я увидел новое выражение в их глазах, выражение жалости. Я молча выругал Мауриза, Телесту, императора, но даже перед самим собой я не мог отрицать, что поступил неправильно. Хуже чем неправильно.
Только когда «Призрачная Звезда» покинула Рал Тамар и устремилась в открытое море мимо внешних островов Тамаринс-кого архипелага, Мауриз сообщил нам, что мы идем в Калатар.
– Зачем? – вскинулась Равенна. – Зачем идти туда, где сосредоточено внимание Сферы? Как ты собираешься спрятать там Катана?
– Но именно там находится сопротивление, – пожал плечами Мауриз. – Если мы собираемся поднять восстание, то делать это надо в Калатаре, в центре событий. Нет смысла начинать где-то на краю, который легко можно отрезать, даже если там менее опасно.
– Это тоже не идеальный план, – заметила Палатина. – У Сферы есть информаторы, приспешники, люди, которые сообщат ей при первом признаке беспорядков.
– Сфера ожидает недовольства в Калатаре. Если бы, скажем, Илтис вдруг стал очагом восстания, его мгновенно бы подавили. Инквизиторы знают, что в Калатаре будет трудно.
– И если мы отвоюем Калатар, то штаб-квартира экзарха будет уничтожена, – заявила Телеста тоном окончательного решения. Возможно, это был ее план или идея, которую она горячо поддерживала, но в этом вопросе Телеста оказалась гораздо тверже Мауриза. – Когда мы это сделаем, они уже нигде на Архипелаге не будут в безопасности, и им придется вызвать подкрепление из Священного города. Это даст нам достаточно времени, чтобы освободить Фетию.
И все-таки, несмотря на их уверенный тон, ни о каких конкретных шагах речь не шла. Вообще не было никаких признаков, что у них есть обдуманный план действия. Вполне вероятно, что они опирались только на смутную схему. Или руководящая сила этого движения в настоящее время была в Калатаре, или Мауриз надеялся затмить лидера, начиная без него – или без нее. Последнее вполне возможно, если это был фетийский план, первоначально задуманный республиканцами.
Во всяком случае, споров больше не было. Равенна еще больше замкнулась в себе и почти не разговаривала ни со мной, ни с другими. Мауриз ее игнорировал – вполне простительная ошибка, ибо для него Равенна была просто калатарской еретичкой, пусть и довольно знатного происхождения.
Возможно, она собиралась рассказать нам свои планы в конце двухнедельного путешествия в Калатар, но через пять дней после ухода из Рал Тамара невезение догнало нас.
Я убивал время, листая книжку довольно слабых фетийских стихов в кают-компании – выбор чтения был невелик, – когда почувствовал, что движение корабля замедляется, низкое гудение реактора, работающего на огненном дереве, изменило тон. Никто из сидящих за столами солдат, играющих в азартные игры или рассказывающихдругдругу смешные истории своих успехов у женщин, не обратил на это внимание.
Я положил руку на переборку, чтобы ощутить движение – мы явно замедляли ход. После нескольких дней в море звук реактора стал мне так хорошо знаком, что я легко заметил перемену. Но почему? Мы проходили через край островной группы Сианора, но не настолько близко к самим островам, чтобы оправдать снижение крейсерской скорости.
Я вернул книгу в шкафчик и пробрался между столами к двери. Но едва я вышел в коридор, по системе общего оповещения прозвучал бестелесный голос капитана:
– Всему экипажу занять свои места и приготовиться к спасательной операции. Морским пехотинцам взять оружие и собраться в колодце.
Тотчас позади меня поднялась суматоха, послышался шум отодвигаемых стульев. Спасательная операция означала дело, разнообразие после скуки долгого плавания. И что гораздо важнее, она означала деньги для всех спасателей.
Когда я дошел до колодца, там было еще пусто, только Пала-тина спускалась по трапу с верхней палубы.
– Вот ты где! – воскликнула она нетерпеливо. – Поднимайся в наблюдательную рубку, посмотрим оттуда.
