и физической силы, чтобы долго выдерживать суровые испытания, вроде плавания в ледяной реке Лепидора или неукрощенной силы, направленной через меня Оросием.
Мы не встретили никого из знакомых, только нескольких слуг, идущих по своим делам. Палатина сообщила одному, что я угодил под изоволну, и попросила вызвать дворцового целителя.
Целитель пришел, но, к сожалению, мало что смог для меня сделать. Правда, он не заподозрил, что дело было не в избытке изота. Он дал мне очень сильное обезболивающее и оставил у кровати стакан самого мощного снотворного из своих запасов.
– Ну а теперь расскажи, что случилось на самом деле, – садясь на стул у кровати, потребовала Палатина, едва целитель ушел. – Остальные могут верить, что это был изот, но ты говоришь, что это было нечто худшее. Мне нужно знать на тот случай, если это угроза всем нам, еще одна каверза Сферы.
Я покачал головой.
– Не Сферы. Ты помнишь тест на магию в Цитадели?
Палатина кивнула, ожидая продолжения.
– Тот, кто его проводит, берет магию из источника силы, я не могу объяснить как, и пропускает ее через тебя. Если ты не маг, она проходит насквозь и все, но если ты маг, тогда…
– Я знаю, я чувствовала что-то похожее. Здесь было то же самое, только хуже?
Я кивнул.
– Кто?
Я отвернулся, жалея, что не рассказал ей правду еще тогда, в Рал Тамаре, прежде чем все это началось, прежде чем все стало таким трудным.
– Мой брат.
– Что? – резко спросила Палатина, но я снова повернулся к ней, свирепо ее обрывая.
– Ты понятия не имеешь, как далеко он может дотянуться. Это была проекция, его образ. Однако достаточный, чтобы сделать это.
– Выходит, Оросий знает, кто ты такой и что ты здесь. – Кузина помолчала. – Что еще? Есть что-то еще, что ты не хочешь мне рассказать.
Бесполезно было пытаться что-нибудь скрыть от Палатины, и я сдался.
– Я уже встречался с ним однажды, у океанографов в Рал Тамаре.
– Ты уже встречался с ним и ничего нам не сказал? Но почему? Раз Оросий тебя нашел, он от тебя не отстанет. Должно быть, он следил за нами все это время.
Отсутствие упрека на лице Палатины лишь усилило мой стыд. Я не смог посмотреть ей в глаза.
– Он следит, – сказала кузина через минуту. – Он знает все, что мы делаем.
– Конечно, знает, – огрызнулся я в инстинктивной попытке защититься. – Тот Мауризов приспешник – Текла – работает непосредственно на него. Именно так Оросий нашел меня в первый раз.
– Алтана спаси и сохрани нас, Катан! Этот Текла – правая рука императора. Мне следовало уловить связь, но поскольку ты не рассказал мне, мы сунули головы в пасть льва. – Ее жестокая откровенность была лучше притворного сочувствия, но легче от нее не стало. – Есть какая-нибудь причина, почему ты до сих пор ничего не говорил?
Я очень медленно покачал головой, всей душой сожалея, что мне не хватило мужества рассказать ей все в тот первый раз, даже после того, что случилось.
– Оба раза он меня… раздавил, – неубедительно закончил я, не желая использовать более точные слова.
Почему все это путешествие я был таким трусом? Почему не мог решать за себя, позволяя Мауризу и Телесте тащить меня с собой, как они того хотели? Все, что я сделал, было таким жалким, таким слабым. Я был ничем не лучше своего настоящего отца.
– Оросий настолько меня превосходит, что я против него бессилен.
– Катан, – медленно проговорила Палатина, – я думаю, самое малое, что ты мог бы сделать – это рассказать мне, что именно случилось оба раза. Я знаю, тебе больно об этом говорить, но это поможет. Что бы ты ни сделал, я по-прежнему твой друг. И я не собираюсь ничего пересказывать Мауризу, Телесте или кому-нибудь другому.
Итак, запинаясь, я рассказал Палатине все, не избавляя себя ни от каких подробностей, потому что чувствовал себя в долгу перед ней. Кузина мало говорила, и выражение ее лица не изменилось. Это ей следовало стать императором или иерархом, а не Оросию и, уж конечно, не мне.
И когда я закончил, Палатина казалась очень печальной и взяла мою руку, что было ей больнее, чем мне, из-за остаточной магии Оросия, все еще глубоко въевшейся в мое тело.
– Я была не права, что так резко осудила тебя за твое молчание, Катан. Я предположила, что поскольку ты близнец Оросия, его брат, то в его обращении с тобой могло быть какое-то подобие человечности. Мне следовало знать. Оросий – чудовище, с кем бы он ни говорил. И вероятно, чем ближе мы ему, тем сильнее мы страдаем. Вот почему Аркадий живет в Океании: чтобы быть как можно дальше от Фетии.
Другие не поймут. Они не способны понять, потому что они не Тар'конантуры, потому что они видят императора только на расстоянии, – продолжала девушка. – Оросий сделал мне… нечто похожее. Та его проекция… это та же штука, которую он использовал, чтобы заменить меня на моих похоронах, когда все думали, что я убита. На самом деле Оросий меня похитил – может, потому что экзарх ему велел, я не знаю. Он забрал мою одежду и оставил меня в жутко холодной камере на несколько дней. И за все это время он вывел меня оттуда только один раз, чтобы опоить и использовать мою проекцию на похоронах. После чего пришел и сказал, что для мира я мертва и похоронена, а республиканское движение разваливается. Мне кажется, он собирался держать меня там неизвестно сколько, но на следующий день что-то изменилось. Оросий велел меня заковать, потом снова опоил… и больше я ничего не помню, пока не проснулась в
