Как будто можно прекратить эту пытку.
Заметив, что к ней обращается стюардесса, Анна, вздохнув, стянула с головы наушники.
— Пардон?
Тощая как щепка молодая стюардесса наклонилась ниже.
— С вами все в порядке? — на безупречном английском спросила она.
Анна слабо улыбнулась и покачала головой:
— Нет. Но жить буду.
— Хотите выпить?
Она хотела отказаться, но затем передумала.
— Пожалуй. Давайте «Джек Дэниэлс»… Нет, джин с тоником, пожалуйста.
— Двойной?
Анна засмеялась:
— Ну если так надо…
Стюардесса кивнула и исчезла, а через минуту вернулась с двумя бокалами со льдом, двумя маленькими бутылками джина и четырьмя бутылками тоника.
— Вот, — сказала она, улыбнувшись, — вам наверняка поможет.
Через несколько часов Анна уже стояла в зале прибытия.
— Анна, Анна! Сюда!
Карен улыбалась ей такой знакомой ободряющей улыбкой, что вчерашняя американка залилась слезами.
Она стояла возле высокой балконной двери и смотрела на обсаженную деревьями площадь, которую окружали дома георгианской эпохи. Над головой быстро проплывали облака, отбрасывая тени на здания и мостовую. В окно лился сладкий, пьянящий аромат жимолости. Втянув в себя воздух, Анна зажмурилась от наслаждения.
Приподняв нижнюю часть рамы, она вышла на крошечный железный балкон и взглянула на цветущие сады.
Внизу заурчал двигатель фургона для перевозки мебели.
Низкий жилистый человек лет пятидесяти в кепке, сбитой на затылок, захлопнул заднюю дверцу, помахал Анне рукой и скрылся в фургоне. Машина проехала по улице и, завернув за угол, пропала из виду.
«Вот и все», — подумала Анна. Мысли ее текли вяло, да и вообще состояние — как у греющейся на солнце кошки. Повернувшись, она поднырнула под раму и снова очутилась в комнате. Немного постояла, озираясь по сторонам. Среди уюта квартиры разбросанные повсюду упаковочные ящики выглядели довольно неуместно. Высокий потолок, резные карнизы и мраморный камин требовали спокойствия и порядка. Улыбаясь, Анна двинулась на кухню, чтобы заварить себе чаю. Она то и дело дотрагивалась до стен и думала: «Это все мое».
Анна Николе влюбилась в эту квартиру, как только ее увидела. Она с самого начала знала, что должна вернуться в Айлингтон, под защиту тех мест и тех людей, которых знала с детства. Агентства по продаже недвижимости на Аппер-стрит предложили ей широкий выбор вариантов, но стоило ей оказаться в этой светлой, со вкусом обставленной прихожей, как она почувствовала себя дома.
Квартира была гораздо больше той, что она занимала до отъезда в Штаты, но благодаря выходному пособию «Фифти стейтс» она могла позволить себе нечто такое, к чему не привыкла, и Анна не чувствовала себя стесненной в средствах. «Пусть это будет, — твердила она, — моим утешительным призом».
Первые недели после возвращения в Лондон она снимала квартиру в Блумсбери. Оттуда и звонила своим знакомым, сообщая, что вернулась и готова выслушать предложения о сотрудничестве. Это были горькие дни.
Кое-кто даже не потрудился ответить на звонок, другие ее просто избегали. «Прошу прощения, но сейчас идет совещание. Может быть, я помогу?» — говорили ей секретарши.
Как часто она сама предлагала собственным секретарям воспользоваться этой отговоркой, чтобы избавиться от нежелательных просителей. Но теперь отшивали ее. Тем не менее Анна, не падая духом, просто вычеркивала имена этих людей из своего списка и переходила к следующим.
Правда, через четыре дня она едва не пришла в отчаяние, подумав, что кто-то из «Фифти стейтс» ее опередил и рассказал о ее фиаско, однако вскоре положение стало меняться к лучшему. К концу недели она уже стала получать предложения о работе сдельно и знала, чем занять себя до конца месяца. Конечно, она хотела чего-нибудь поинтереснее — при таком послужном списке Анна могла надеяться на пост редактора в одном из малотиражных журналов, но пока и так сойдет. На первое время.
Кроме того, после провала в Нью-Йорке ей вряд ли удалось бы сразу вернуться к подобного рода деятельности. Руководство даже небольшим журналом требовало большой самоотдачи, на что Анна сейчас отнюдь не была способна. В любом случае подработка дала ей время на поиски квартиры, ведь не будь у нее времени, она никогда не нашла бы эту квартиру, а если бы никогда не нашла эту квартиру…
Она вдруг замерла, хорошее настроение вмиг улетучилось. В соседней комнате звонил телефон.
С минуту она мучила себя мыслью о том, что это звонит Каллум, звонит для того, чтобы сказать «здравствуй!» и поздравить ее. Наконец, выйдя из оцепенения, она приблизилась к плите и поставила чайник. «Перестань, сказала она себе. — Это не он. Если бы он хотел, то давно бы уже позвонил». Но едва звонки прекратились и включился автоответчик, она напряженно прислушалась к голосу звонившего.
Мать, поняла Анна, и ее охватило разочарование. «Когда наконец это кончится? — закусив губу, со слезами на глазах спросила она себя. — Когда наконец прекратится эта боль?»
Ответа не было. Только щелкнул отключившийся автоответчик да через мгновение засвистел закипевший чайник.
Опершись на умывальник, Анна приблизилась к зеркалу. В свете люминесцентных ламп знакомые черты казались почти чужими. Вокруг глаз появились морщинки.
Морщинки смеха, как называл их Каллум.
Она подвела глаза, вновь накрасила губы и отступила, чтобы увидеть себя в зеркале в полный рост. У нее все еще хорошая фигура — груди не обвисли, как у Мэнди, правда, ее подруга своими выкормила двоих детей. Анна повернулась боком и провела ладонью по животу. Сейчас она была бы на девятом месяце беременности — не прошло и дня, чтобы она не вспомнила об этом, а плоский живот служил постоянным напоминанием о добровольно выбранном бесплодии.
Когда Анна вышла из туалета, музыка и шум вернули ее к действительности. У стойки бара сидел тот самый молодой официант и о чем-то болтал с барменом.
Галстук у него сбился набок, рубашка вылезла из черных брюк. Узнав Анну, собеседник официанта кивнул, и молодой человек обернулся в ее сторону. Возможно, они только что говорили именно о ней, может быть, отпускали шуточки в ее адрес, но на лице юноши это никак не отразилось.
— Ну что? Неужели вы откажетесь от моего предложения? — улыбаясь, спросил он.
Анна засмеялась:
— Я польщена, но…
— Польщены? Почему польщены?
Смутившись, она опустила глаза;
— В общем, есть проблемы.
— Какие? Почему? — не отставал официант.
— Так получается. Сегодня девичник в честь моей лучшей подруги, и отсюда мы отправимся еще куда-нибудь.
— Тогда, может быть, я позвоню?
— Не стоит.
— Ну пожалуйста! Просто выпьем немного. — Он снова улыбнулся.
— Я сама вам позвоню, — отозвалась Анна. — Дайте номер своего телефона.
Он взял с прилавка салфетку и что-то на ней написал.
— Джеймс, — прочитала Анна и улыбнулась ему.
