А если Дерри тебя ждет? Если ему не все равно? Ты подумай, хорошо? Может глупо прятаться друг от друга по углам, кто-то должен сделать первый шаг. Я пошла к Стику, а ты решай.
Оля ушла, а Анет осталась грустно сидеть на кровати и разглядывать закрывшуюся за подругой дверь. А что на самом деле, она теряет? Почему бы не увидеть его еще раз, перед тем, как она вновь вернется домой к институту и родителям? Может быть, получится хотя бы просто поговорить, а может быть, он вновь решит ее поцеловать. Хотя, это — вряд ли. Впрочем, зачем гадать.
Еще один чуть слышный шаг в темноте коридора и можно тушить огонек, мерцающий на ладони. Анет замерла в нерешительности у двери в комнату Лайтнинга. Занесла руку, сжатую в кулак, чтобы постучать, но передумала и опустила. Нет. Так не годится. Осторожно прижалась лбом к полированному дереву и, пока не ушла решимость, толкнула позолоченную ручку. Слава богу, не заперто! А то какой бы дурой она выглядела, если бы среди ночи ломилась в закрытую комнату к мирно спящему ксари. Впрочем, мирно спать он вполне мог и сейчас.
От резкого рывка Анет с визгом влетела в помещение. Не удержала равновесие и, повинуясь инерции, врезалась в притаившуюся в темноте фигуру. Сильные руки тисками сжали обнаженные плечи, заставив всхлипнуть от боли. Девушка вздрогнула, но заметив блеснувшие в темноте фиолетовые глаза, облегченно выдохнула. Она стояла, уткнувшись носом в гладкую кожу на груди Дерри, боясь сдвинуться с места и лишиться блаженного ощущения тепла, которое давало его тело. «Так он без рубашки! — пронеслась в голове идиотская мысль, и девушка лихорадочно скрестила руки на его спине, осторожно скользнув ладонями вниз. — Но хвала богам, в штанах. Значит, не все так страшно».
У него была безумно красивая спина. Анет понравилось проводить руками от плеч к пояснице, чувствуя подушечками пальцев теплую гладкую кожу. Вообще, к мужской спине у девушки было особое отношения. Если позвоночник чуть выступает — это не интересно, спина теряет большую часть своего очарования и становится неправильной. У Дерри была правильная спина — сильная, с замечательной ямочкой, которая шла по позвоночнику, зажатому валиками мышц. По этой ямочке хотелось бесконечно скользить пальцами или губами, а лучше языком.
— Ты что здесь делаешь? Я же мог тебя покалечить! — испуганный возглас Дерри вернул девушку к реальности. Парень облегченно выдохнул, взъерошил волосы и немного отодвинулся от внезапно нагрянувшей Анет. Быть к ней слишком близко в темноте комнаты опасно. Особенно сейчас. Казалось, она специально надела это платье, короткое, едва прикрывающее колени и облегающее. Светлый шелк. Цвет в темноте разобрать сложно, а вот прохладную гладкость ткани Дерри ощутил, прижимая Анет к себе. Очень велико искушение поддаться соблазну ее притягивающих взгляд губ. Легко утонуть в глазах. Страсть и наивность — взрывоопасное сочетание. Дерри понимал: всего один поцелуй и все — он пропал. Остановиться не получится. А удержаться и не скользнуть губами хотя бы по нежной щеке нелегко. Ксари, практически, сдался и даже наклонился, чувствуя запах ее волос, когда Анет решила ответить.
— А…я так, — девушка не в силах сориентироваться в темноте вновь зажгла на руке небольшой огонек. — Не спалось, прости, если помешала — уйду.
— Да нет, — легкий щелчок пальцев в темноте и комнату озарил неяркий свет ночника. Как хорошо, даже выключатели не нужны. Дерри перевел дыхание и чуть отвернулся. Он терпеть не мог такие ситуации, когда не знаешь, что сказать, и как избавится от ощущения неловкости.
Анет смущенно огляделась. Комната, как комната. У нее и самой почти такая же. Огромная двуспальная кровать, на которую совсем некстати постоянно натыкается взгляд. Шелковое покрывало цвета переспевшей вишни не смято — значит, Лайтнинг еще не ложился. Это хорошо, все же в разобранной кровати есть что-то очень интимное. Анет чувствовала бы себя совсем неуютно, если бы знала, что на этих простынях только что лежал Дерри. Высокий шкаф с зеркальными створками стоял в углу, тень от него падала на круглый маленький столик и кресла, одно из которых было подвинуто к окну. Шторы распахнуты, а на подоконнике перед раскрытыми стеклами стоит пепельница с недокуренной сигаретой и бутыль коньяка. Невысокий, широкий стакан разместился рядом.
— Ба! — Анет не смогла сдержать усмешку, — да ты, посмотрю, примитивно надираешься в гордом одиночестве и темноте.
— Да, — Дерри ничего не стал отрицать. — Хочешь составить компанию?
— Ты же знаешь, я не пью ничего крепче вина, — робко улыбнулась девушка, и устроилась в кресле, поджав ноги. В конце концов «составить компанию» — не значит пить. Можно просто посидеть рядом. Она некомфортно чувствовала себя в этом идиотском платье. Слишком открытом, чтобы просто так вести непринужденную беседу. Два полупрозрачных клочка ткани, с глубокими разрезами от бедра до колена, держались только за счет тонких лямок. Лифчик под такое платье не оденешь. Черт, зачем же здесь горит свет? В темноте Анет чувствовала себя увереннее, а сейчас хочется скрестить руки, слишком уж откровенно тонкий шелк облегает грудь. — Мне крепкие напитки противопоказаны. Я быстро пьянею, да и вкус не доставляет удовольствия.
— Правда? — в голосе Лайтнинга прозвучало удивление. — Не знал, честно. Думал, ты только гномий самогон не уважаешь, а коньяк — он благородный напиток. Но, если на то дело пошло, вино в баре тоже есть. Все же мы не в придорожной гостинице остановились.
— Это хорошо, что есть. Да, так вышло, что знакомы мы скоро год. Столько всего пережили вместе, и так мало друг о друге знаем, — заметила Анет, отрешенно наблюдая за тем, как Дерри достает из бара в стене высокую бутылку из темного стекла и бокал на тонкой ножке.
— Упущение, — усмехнулся парень и протянул бокал с вином. — Может, мы это и исправим.
— Может, когда-нибудь, — Анет сделала глоток и, задумавшись, поинтересовалась. — Ты хоть как?
— А как? — Дерри пожал плечами, прошелся по комнате и, придвинув себе кресло, уселся напротив Анет. Девушка вздрогнула, было что-то от хищника в его скользящей походке. Ксари словно не замечал, какое действие оказывает на девушку. Он слишком красив, чтобы быть правдой. Сильный, немного тяжеловатый подбородок с ямкой, прямой нос, слишком темные в контраст пепельным волосам брови. Рельефные мышцы груди, красивые руки — тело воина или танцора. Низко сидящие на бедрах штаны. Сложно делать вид, что его обнаженные торс на расстоянии вытянутой руки — это неважно.
— Все хорошо. — Дерри прокашлялся, взгляд Анет обжег, по коже пробежали мурашки. «Неужели она не понимает, что творит?» — Оля жива. Стик изрядно потрепан, но тоже жив, что само по себе удивительно. Завтра я отдаю Сарту гребаный артефакт — и все. Все закончится.
— Точно?
— Ага, — Лайтнинг опустил глаза, чтобы не дай боги, Анет не заметила в них тень сомнения. Закончится, оно, конечно, закончится, в этом Дерри не сомневался. Только вот очень вероятно, что итогом будет его смерть. О подобном варианте ксари старался не думать, но исключать его на сто процентов было глупо.
Терпкое вино теплым ласковым комком скользнуло по горлу. Красная капелька, похожая на кровь, застыла в уголке губы и девушка осторожно ее слизнула, с наслаждением прикрывая глаза. Дома, на Земле ничего подобного ей пить не приходилось. Наверное, там такое вино тоже делали, только вот никто Анет им не поил. Не та ценовая категория. Здесь же было нормой: дорогой коньяк; шикарные номера; качественная одежда; драгоценности. К такому легко привыкнуть. А не надо бы. Любая сказка рано или поздно заканчивается. Впрочем, от своей Анет получила пока не все. Было еще одно, что хотелось положить в копилочку воспоминаний, чтобы потом подобно драгоценному ожерелью иногда вынимать и предаваться ностальгии.
. — Просто… так много произошло за последнее время, — произнесла она, заметив, что Дерри внимательно за ней наблюдает.
— Мне не привыкать, — как-то уж слишком легкомысленно махнул он рукой.
— Да? — Анет напряглась и осушила бокал одним глотком. — Неужели даже убийство любимой далось тебе легко? — вылетевшие слова сразу показались неправильными. Но ничего изменить было уже нельзя.
— Любимой? — Дерри поперхнулся коньяком и закашлялся. — Любимой? Да, я эту тварь ненавидел!
— Да? — Анет выглядела растерянной. Разговор уходил совершенно в иное, ненужное русло. Она пришла сюда совсем не за этим. Но отступать было поздно. Настойчивый взгляд Дерри говорил о том, что свою позицию придется разъяснять.
— Скажи-ка мне, — голос Лайтнинга звучал холодно. — Почему ты решила, что я люблю Лину?
— Ну…
— Потому что я с ней спал? Ты же понимаешь…
— Понимаю, — Анет подняла руку, призывая собеседника замолчать. — Дерри, не надо.
— Почему ты не хочешь, чтобы я тебе объяснил?
— Дерри, — Анет была удивлена. — Неужели ты не понимаешь? Я никогда бы не простила любимому измены, но… Нас с тобой ничего не связывает, и тогда не связывало, и будь добр, не опускайся до униженных оправданий. Боюсь, я не смогу тебя уважать, если ты встанешь в позицию оправдывающего.
Анет резко вскочила и ринулась к двери. Глупо было приходить сюда. Все же между ними стоит слишком много. Не получится нормального разговора. Ничего не выйдет. Она не сможет простить, что бы ни говорила, а он не станет оправдываться. Глупая ситуация, нужно просто найти силы уйти и больше не возвращаться. Ни к чему все это. Ей же, практически, удалось забыть.
— А ну-ка, стой.
Дерри поймал Анет за руку и, не прилагая усилий, притянул к себе, пристально вглядываясь в глаза. Прохладный шелк вновь скользнул по обнаженной груди, заставляя сжать зубы. Девушка так и не поняла, что он намеревался прочесть в ее взгляде, потому что ксари заговорил, рассматривая, как меняется выражение ее лица.
— Что-то я тебя не понимаю. Сначала приходишь среди ночи, начинаешь неприятный нам обоим разговор, а потом с видом оскорбленной невинности убегаешь. Анет, что ты хочешь?
— Неужели непонятно? — хрипло сквозь слезы шепнула она, сдаваясь. До ужаса надоело делать вид, что все нормально и у нее хватает сил держаться. — Тебе не ясно, что я хочу? У других ты такие желания угадываешь моментально. Тебя я хочу. Тебя.
— Но, — ксари в замешательстве отшатнулся. — Но…
— Что, опять какие-то проблемы? — Анет начала входить в раж. Лайтнинг раздражал, неужели она такая страшная! Черт бы побрал этого мерзкого ксари. — И кто из нас корчит невинность?
— Никто, — Дерри притянул девушку к себе, жадно целуя в губы. Ладони обхватившие лицо дрожали. Анет испуганно выдохнула, но через секунду прильнула ближе к теплой коже. Руки, лаская, прошлись по спине, исследуя тонкие рубцы шрамов, сильные и жесткие мышцы. Теплая и неприступная статуя. Каждый изгиб, каждая впадина совершенного тела, словно выточены из дышащего мрамора.
— А если ты пожалеешь? — хрипло поинтересовался Дерри, немного отстраняясь. — Вдруг я не тот, кто тебе нужен?
— Разберемся, — усмехнулась Анет, вглядываясь в его лицо. Наконец-то она может смотреть, так как хочется, утопая в его нежных фиолетовых глазах. Может, даже поднявшись на цыпочки осторожно провести языком по очаровательной ямочке на подбородке, а потом обрисовать контур губ.
