бросив дом и сад на произвол судьбы. Даже спустя годы, сделав вполне успешную карьеру, она не знала, имела ли тогда право на подобный поступок. Единственное, в чем Лидия была уверена, – когда-нибудь она непременно снова будет жить за городом.
Она подняла глаза на Ника. Почему он молчит? Он должен сказать хоть слово, хотя бы из вежливости. И, наверное от смущения, добавила совершенно неожиданно для себя:
– Мои родители были глухонемыми. Ветер сломал дорожный указатель, отец нечаянно нарушил правила, а сигнала грузовика они услышать не смогли.
– Вы так его и не простили?
Лидия растерялась. Не простила кого? Водителя грузовика?
– Я думаю, тот человек ни в чем не виноват. Просто несчастный случай. – Она откинулась на высокую спинку. – Маме не было сорока, когда это случилось.
Ник не отрываясь смотрел, как под влиянием эмоций меняется цвет ее глаз. Они то темнели, то делались светлыми, как мед. Но независимо от цвета, в их глубине мерцал огонь. Ник был готов поклясться – это был огонь ярости на несправедливую судьбу. Он сам долгое время испытывал нечто подобное, потому что его мать умерла в двадцать три. Умерла от долгой изнурительной болезни, но в глазах маленького сына это не делало потерю легче. Иногда он особенно страдал оттого, что память не сохранила ни одного воспоминания о маме. Но зато он помнил отца.
Лидия привычным жестом откинула волосы назад. Ник заставил себя отвести глаза от нежной линии шеи и повернулся к Кристине, готовой сменить тарелки.
– В комнате Рози тихо?
– Она спит, как ангел. – Губы экономки помимо воли растянулись в улыбке. – Бедняжка так напереживалась за сегодняшний день! Думаю, до позднего утра не проснется.
– Во сколько обычно она встает? – обратилась Лидия к Нику. Тот растерянно взглянул на Кристину. В этой области он явно не силен. – Разве она никогда не прибегает к вам утром?
Ник отвел глаза. Это была запретная территория, пространство сугубо личной жизни, и он не собирался пускать туда малознакомую женщину. Неизвестно еще, какую историю о себе и своей дочери он будет иметь удовольствие прочитать в утренних газетах. Вместо ответа Ник приподнял бутылку, предлагая Лидии налить еще вина. Она отрицательно помотала головой, снова поправила волосы и переменила тему:
– Как чувствует себя Венди?
Ник пропустил вопрос мимо ушей, завороженный золотистой волной, плавно струящейся по плечам Лидии. Если женщина в разговоре с мужчиной часто касается волос – это что-то означает. Только он никак не мог вспомнить, что. Хотя, возможно, ей просто мешают пушистые пряди.
– Вы ведь сегодня навещали ее? – продолжала Лидия. – Когда ее выпишут?
– Да, я был в больнице. – Усилием воли Ник заставил себя сосредоточиться. – Она почти в норме. Исследования показали, что, к счастью, сосуды головного мозга не пострадали. Но врачей беспокоят два момента, угрожающие здоровью, – излишний вес и курение. Надо провести оздоровительный курс. Венди, правда, сопротивляется, утверждая, что курение позволяет снимать психологические нагрузки, но доктор считает, пачка в день – слишком сильное средство. – Ему нравилось смотреть, как она улыбается – нежно, весело. От улыбки в глубине золотистых зрачков мерцали искорки. Наверное, это были смешинки. – В любом случае ей придется провести в больнице еще некоторое время.
– Потрясающая женщина! А как ее лодыжка? Гипс наложили?
– Да, но и тут Венди дала согласие только под прямой угрозой артрита. Кроме того, выторговала право провести в палате две недели, а остальные четыре донашивать гипс в домашних условиях. – Он с удовольствием смотрел, как Лидия, продолжая улыбаться, с аппетитом ест бефстроганов с овощами. – Вам нравится, как готовит Кристина?
– Великолепное мясо. Обычно в это блюдо кладут базилик, но с кориандром получилось гораздо вкуснее.
– Вы любите готовить?
– В общем, да. Но у меня на это никогда не хватает времени. Гений кулинарии в нашей семье – Иззи. В готовке она разбирается так же хорошо, как вы в садоводстве.
Иззи – это, видимо, Изабель. Ник не ожидал, что Лидия заговорит о ней, да еще в таком легком дружеском тоне.
– Речь идет о вашей сестре? – уточнил он. – Наверное, вы поддерживаете близкие отношения?
– Очень. Между нами разница в шесть лет. В детстве этот срок казался непреодолимым препятствием, но после того, как ей стукнуло лет семнадцать, мы стали самыми близкими подружками. – Лидия налила себе воды из графина. – А у вас есть братья или сестры?
– Нет, – холодно ответил Ник и отвел глаза, будто захлопнул перед ее носом дверь. Эта женщина снова пытается проникнуть в его личную жизнь.
Лидия быстро взглянула на него поверх стакана. Вопрос можно было бы и не задавать. Если вам нужен наглядный пример к понятию «единственный ребенок в семье», достаточно посмотреть на Николаса Реган- Филиппа. Сейчас он надулся, словно услышал нечто неприличное. Ладно, со временем в разговорах с Венди так или иначе всплывут подробности жизни ее крестника. Лидия сложила приборы на пустой тарелке и откинулась на высокую прямую спинку.
– А я очень счастлива, что у меня есть сестра, – миролюбиво заметила она. – Хотя бы потому, что вчера было к кому напроситься на ночлег. Она живет тут неподалеку, и, убедившись, что «скорая» приехала, я решила навестить Иззи.
– Она не работает?
– Что, простите? – И вопрос, и обескураженный вид Ника показались Лидии странными.
– Я имел в виду, она не ходит на работу? Сейчас ведь середина недели.
– Во время школьных каникул – нет. Она учительница. А если я и нарушила нечаянно какие-то планы, то она не подала виду. Мы прекрасно провели время. – Лидия улыбнулась. Интересно, как отреагировал бы Ник, узнай он все то, что они говорили о нем вчера вечером. Мысли о сестре заставили ее вспомнить, по какой причине она оказалась сегодня здесь. Рози.
– Как часто Рози приезжает навестить вас? – спросила она, отдавая Кристине пустую тарелку. При этом экономка многозначительно посмотрела на Ника, но Лидия не поняла значение этого взгляда.
– Она живет здесь постоянно.
Лидия удивилась. Из статьи в Интернете она знала, что девочка после развода осталась с матерью. Нечастые визиты к отцу могли хоть как-то объяснить его неумение пользоваться языком жестов. Она не хотела продолжать разговор при постороннем человеке и подождала, пока Кристина расставит на столе десерт. Ник коснулся руки экономки.
– Спасибо, что приглядели за Рози, Кристина. Я вам очень признателен. Сейчас вы можете отправляться к себе.
– Я очень люблю Рози. – Кристина широко улыбнулась. – Увидимся завтра, сэр.
– Почему же вы не выучили язык жестов? – спросила Лидия, когда дверь за экономкой закрылась. Заметив, как болезненно дрогнул подбородок Ника, она добавила: – Наверное, он показался вам очень сложным.
– Рози живет со мной совсем недавно. – Ник смотрел в сторону и молчал. Но, чтобы помочь девочке, требовалась более полная информация.
– А до этого она жила с матерью, которая и научила ее языку жестов?
– Это важно? – Нику разговор явно не доставлял удовольствия.
– Да, для Рози. – Сдерживая раздражение, Лидия отложила ложку и выпрямилась. – Она не чемодан, который вы время от времени можете перекидывать друг другу. Она глухонемой ребенок, лишенный возможности общаться с людьми единственным доступным ей способом.
– Я понимаю. – Голос Ника прозвучал совсем тихо. – Я обязательно что-нибудь придумаю.
– Когда? – Она вперила в него рассерженный взгляд, но, не дождавшись ответа, продолжала уже несколько спокойней: – Ник, вы просили меня остаться, чтобы побеседовать о Рози. Я осталась. Но любой мой вопрос не вызывает в вас ничего, кроме протеста. Давайте договоримся – или вы отвечаете, или продолжение лишено всякого смысла.
– Еще вина? – Он приподнял бутылку, задумчиво рассматривая этикетку, и, после того как Лидия
