медленно двигавшихся гигантов. Дождь превратился в нескончаемые сумерки, а ночь в нескончаемый дождь. Вся земля была в кратерах. Она вздымалась, как монстр в беспокойном сне. Пространство было населено самыми отвратительными духами, каких мне только доводилось видеть. Из их бесчисленных ран сочился гной. Когда духи разговаривали, зеленая слюна капала из их ртов. Я закричал. Глаза мои загорелись. Но улыбка короля-мальчика, которая вдруг возникла передо мной и исчезла, охладила мое зрение. Я слышал, как ведьмы пронзительными голосами признавались в своих злодеяниях. Земляной монстр открыл зияющий рот, и оттуда выскочил большой желтый зверь с горящими рубиновыми глазами и длинными когтями. Он прыгнул прямо мне в глаза, и я отпрянул. Жестокий ветер задул в моей голове. Мои глаза снова раскалились, и я подумал, что они лопнут. Затем все накрыла тьма.
Когда я открыл глаза, то обнаружил, что все еще стою на ногах. Дождь стекал по моему лицу. Перед собой я увидел слепого старика, который свалился со стула. Он царапал воздух кривыми пальцами. Его трубка валялась на земле, а шляпа лежала в луже. В шляпе, искрящийся на коричневом фетре, сидел большой белый кот. Это был прекрасный кот с глазами гнома. Когда я шелохнулся, кот отпрыгнул. В мгновение ока он исчез. Слепой старик закричал о помощи. Открылась дверь. Оттуда вышли две женщины. Они увидели, как старик извивается на мокрой земле, задыхаясь в спазмах, глотая воздух открытым ртом. Они увидели и меня, и между нами сразу же установилась какая-то странная связь. Они закричали, и я пустился прочь от них в ненастную стихию. Они не стали меня догонять.
Дождь больно хлестал меня по коже, но я бежал, не останавливаясь. Пока я бежал, я увидел всю будущую историю как на ладони, собранную в одно мгновение. Я увидел недостроенный дом, разрушающийся под силой дождя. И затем то, что от него осталось – железную арматуру, торчащую из мокрой земли. Все это случилось быстро, и я был убежден, что увидел этот мир глазами слепого старика.
Когда я дошел до дома, Мама стояла у дверей, пластиковым ведерком выливая воду из комнаты. Изо всех щелей, как из открытых кранов, текла вода. Кровать была насквозь мокрая, с одежды капало. Везде стояли ведра и кастрюли.
– Помоги мне вылить тазы, – сказала Мама так, как будто я все время был здесь.
Я снял с себя школьный ранец, и, все еще мокрый, принялся выливать ведра и тазы. Потом я снова поставил их на прежние места.
– Мне холодно, – сказал я.
– Давай выливай тазы.
– Я, кажется, скоро заболею.
Она продолжала выплескивать воду из комнаты в коридор.
– Если ты не заболеешь, я дам тебе большой кусок жареной рыбы. А если ты поможешь мне вылить все тазы и потом просушить комнату, я расскажу тебе историю.
– Какую историю?
– Про дождь и бога дождя.
Я принялся с воодушевлением выливать тазы. Соседи-съемщики наблюдали за нами из окон. Дождь не подавал признаков отступления. Закончив с тазами, я взял у Мамы тряпку и помог ей вытереть пол. Ночная темнота спустилась на дождь. Сделав все, что в наших силах, мы помыли руки. Мама ушла готовить обед. Я остался в комнате, и меня колотил озноб. Я слушал ветер. Я лег на кровать и укрылся мокрым одеялом. Пока я спал, я слышал, как с важностью завывает бог дождя. Когда он сверкал глазами, повсюду рассыпались резкие вспышки света. Иногда это было похоже на то, как стеклянную бутылку разбивают о черную стену.
В комнате было тепло от запаха еды. На столе горела свеча. Гигантские тени быстро двигались по стенам. Я сел прямо. Папа колотил воздух, ныряя, увиливая, изгибаясь, нападая на свою тень. Я наблюдал за ним, пока он не заметил меня. Он сказал:
– Твой отец собирается стать чемпионом мира.
– По какому виду?
– Я собираюсь стать боксером.
В интонации его слов звучало удовлетворение. Он продолжал делать выпады, вступая в схватки с воздухом, нападая, ставя защитные блоки. Дождь смягчился. Мама выглядела лучше, ее волосы были аккуратно уложены, а лицо слегка засветилось. Папа боксировал вокруг нее.
– Твой отец сходит с ума, – сказала она.
– Почему?
– Он тренируется, чтобы стать боксером.
Мы оба наблюдали, как он нападает на москитов и летающих муравьев. Он весь вспотел, и его лицо искривилось в абсурдной сосредоточенности.
– Ты сам видишь, какие мы бедные, – сказала Мама. – Чем мы будем кормить этого боксера, а?
Папа внезапно остановился, как если бы получил удар в живот. Затем он медленно растянулся на полу, притворяясь, что получил нокдаун. Мама засмеялась. Быстрая вспышка сверкнула в одном из моих глаз, словно у меня в голове находилась камера. На какое-то мгновение все застыло. Стены растворились, комната исчезла, и в относительном пространстве этого времени мы двигались в каком-то неизвестном направлении.
– Сейчас мы находимся на луне, – сказал я.
– А еда еще не готова? – спросил Папа, вставая и отряхивая свои брюки.
Мама принесла еду, и мы поели в тишине. У Папы проснулся страшный аппетит, и он съел всю скудную еду с нескрываемым наслаждением. После еды Папа зажег сигарету, пока мы с Мамой убирали со стола. Папа курил на стуле, делая глубокие затяжки и выпуская дым долгими выдохами. Мама присела со своей корзинкой и стала считать деньги.
– Этот сезон дождей совсем нас разорит, – сказала она.
– Скоро будет великая передышка, – ответил Папа.
Затем я вспомнил, что Мама обещала рассказать мне историю. Я спросил ее об этом, и она улыбнулась, но не прекратила подсчета, используя для этого все десять пальцев. Внезапно Папа вздрогнул, его плечи задрожали. Он поспешно встал, надел ботинки и вышел.
– Что случилось? – спросил я.
– Твой Папа что-то почуял.
– Что?
– Послание, предостережение.
– Как?
– Своим телом.
Я замолк. Необъяснимый страх проник в меня. Я слышал, как мир тяжело вздыхал. Мама перестала считать деньги, отложила в сторону корзину и послала меня купить немного огогоро.
Снаружи было темно. Дождь прекратился, но сам воздух был влажный. На каждой поверхности лежал слой испарины. Весь коридор был в лужах. Поселение притихло, как будто дождь прибил к земле все звуки. Строения находились в таком порядке, какой я никогда не замечал раньше. Все стены были мокрые, и вода капала с крыш. У входа в поселение я услышал, как вода булькает в канаве. Вокруг никого не было. Деревья покачивались в темном небе, я слышал, как дышат листья. Я задрожал и стал пересекать улицу. Сгоревший фургон, казалось, уменьшился в размерах. Осколки стекла на земле были единственным напоминанием, что когда-то существовал шкаф фотографа. Я постучал в дверь продавщицы огогоро. Прошло время, прежде чем она открыла.
– Я слушаю.
Ее серьезное лицо с длинными скарификациями испугало меня. Я попросил налить огогоро. Она взяла мою бутылку, пошла в комнату, оставив меня в промокшем коридоре. Я слышал, как за стеной разговаривала ее семья. Через какое-то время женщина вышла с таким же угрюмым лицом. В одной руке она держала кусок эба. Через открытую дверь в комнату я увидел ее семью, пятерых детей и мужа, сидящих кружком на полу, которые ели из одинаковых посудин. Она дала мне бутылку и сдачу. Я покинул этот барак,
