Кабина покраснела от ржавчины, накренилась набок. Лобовое стекло сняли, а вот сиденье осталось. Хотя большая часть обивки сгнила или ее изгрызли мыши.
Опять гром, на этот раз его сопровождала молния, подсветившая облака, фронт которых быстро накатывал на Тришу, поедая первые звезды.
Девочка отломила ветку, всунулась в кабину через проем из-под лобового стекла и несколько раз резко ударила по сиденью. Поднялось облако пыли, заполнив кабину, словно туманом. Полчища бурундуков обратились в бегство, негодующе вереща. Они скатывались с подножек и ретировались через окошко в задней стенке кабины.
– Всем покинуть корабль! – скомандовала Триша. – Мы столкнулись с айсбергом. Женщины и бурун… – Она вдохнула пылью и закашлялась. Затяжной приступ кашля заставил ее сесть на землю, жадно ловя ртом чистый воздух. Триша решила, что не будет спать в кабине. Она не боялась ни оставшихся бурундуков, ни змей (если бы в кабине поселились змеи, бурундуков не было бы и в помине), но ей не хотелось восемь часов дышать пылью и заходиться в кашле. Хорошо, конечно, провести ночь под настоящей крышей, но за это просили слишком высокую цену.
Сквозь кусты Триша чуть углубилась в лес, села под большой елью, съела несколько орешков, выпила воды. Запасы и первого, и второго подходили к концу, но она слишком устала, чтобы волноваться об этом. Она нашла дорогу, и это главное. Старую, заброшенную, но эта дорога должна была куда-то ее вывести. Конечно, она могла и исчезнуть, как это уже случалось с ручьями, но на ночь глядя не хотелось думать и об этом. На ночь глядя Триша позволила себе надеяться, что дорога, в отличие от ручьев, ее не подведет.
Ночь выдалась жаркой и душной, предвестница той влажной жары, что несло с собой короткое лето Новой Англии. Триша вытерла пот с грязной шеи, выпятила нижнюю губу, чтобы сдуть волосы со лба, надела бейсболку и привалилась спиной к рюкзаку. Подумала о том, чтобы достать «Уокмен», отказалась от этой мысли: если она будет слушать репортаж с Западного побережья, то наверняка заснет (очень уж устала) и посадит батарейки.
Она сместилась ниже, так, чтобы рюкзак оказался под головой, заменяя подушку. Чувство глубокой удовлетворенности охватило Тришу. «Спасибо, Господи», – прошептала она и через три минуты уже крепко спала.
Проснулась она часа через два, когда первые холодные капли ночного ливня просочились сквозь игольчатую «кровлю» и упали ей на лицо. Тут же гром расколол мир надвое, и Триша села. Деревья трещали и постанывали под порывами сильного, чуть ли не ураганного ветра. Вспышки молнии на мгновения выхватывали их из темноты, словно на черно-белом газетном снимке.
Триша поднялась, откинула волосы со лба, вздрогнула от очередного громового раската, прогремевшего прямо над головой и на несколько секунд оглушившего ее. Ей уже стало ясно, что при таком ливне она вымокнет насквозь, не спасут никакие деревья. Подхватив рюкзак, Триша вновь начала продираться сквозь кусты, на этот раз к кабине грузовика. Но не сделала и трех шагов, как зашлась в приступе кашля, не чувствуя листьев и мелких веток, которые хлестали ее по рукам и лицу. Где-то в лесу с громким треском повалилось дерево.
Зверь направлялся к ней, расстояние между ними сокращалось с каждой секундой.
Ветер переменил направление, плеснул в лицо водой, и Триша почувствовала запах зверя, резкий, неприятный, напомнивший ей о клетках в зоопарке. Только на этот раз никакой клетки не было и в помине.
Триша вновь двинулась к кабине, выставив перед собой одну руку, чтобы ветки не били по лицу, а второй придерживая фирменную бейсболку «Ред сокс». Трава заплеталась за щиколотки и колени, а когда Триша вышла из леса на свою дорогу (девочка думала о ней, как о своей дороге), ее тут же окатило, как из ведра.
Триша добралась до раскрытой дверцы кабины со стороны водителя (плющ увил ее, заменив своими листочками стекло) и тут полыхнула молния, окрасив все вокруг в лиловые тона. Вспышка эта позволила Трише увидеть что-то огромное, стоящее на границе леса по другую сторону дороги. Покатые плечи, черные глаза, большие уши, торчащие словно рога. Может, это и были рога. То был не человек. И, как решила Триша, не животное. У дороги, под проливным дождем, стоял ее бог. Бог, которого представлял осоголовый священник.
– НЕТ! – закричала Триша, нырнув в кабину, не замечая пыльного облака, поднявшегося с сиденья, не замечая тошнотворного запаха сгнившей обивки. – НЕТ! УХОДИ! УХОДИ И ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!
Ей ответил гром. Ответил дождь, барабаня по ржавой крыше. Триша закрыла лицо руками, свернулась калачиком, кашляя и дрожа. И пока не заснула, все ждала, что он влезет в кабину.
Спала Триша крепко и, насколько она могла помнить, без сновидений. А открыла глаза уже ясным днем. Воздух прогрелся, в чистом небе ярко светило солнце, деревья сверкали свежевымытой листвой, трава прибавила в росте, радостно щебетали птички. Листья и ветки сбрасывали последние капли. Когда Триша выглянула через проем из-под лобового стекла, первым делом ее чуть не ослепил солнечный свет, отражающийся от лужи, набравшейся в одной колее. Она прикрыла глаза рукой, прищурилась. Зеленая трава, зеленый лес, синее небо, никаких богов.
Кабина грузовика, пусть и без стекол, уберегла ее от дождя. Лужа натекла на полу, около педалей, промок левый рукав, но не более того. Если она и кашляла во сне, то не очень и сильно, потому что не просыпалась. В горле, правда, першило, заложило нос, но Триша полагала, что все это пройдет, как только она избавится от этой чертовой пыли.
Прошлой ночью он был здесь. Ты его видела.
Но видела ли? Действительно ли видела?
Он пришел за тобой, он хотел тебя забрать. Потом ты забралась в кабину, и он решил оставить тебя в покое. Не понятно почему, но так вот получилось.
А может, и не приходил. Может, ей все почудилось. Такое бывает, когда ты уже не спишь, но окончательно еще проснулся. Мало ли что могло привидеться в полусне, когда над головой гремит гром, небо рассекают молнии, дует ураганный ветер, а дождь льет как из ведра. В такой ситуации чего только не увидишь.
Триша схватила рюкзак за лямку и поползла к водительской дверце, поднимая новые клубы пыли и стараясь не дышать. Вылезла на подножку, спрыгнула за землю, отступила от кабины на шаг (мокрая, покрытая ржавчиной кабина приобрела цвет спелых слив), собралась уже закинуть рюкзак за плечи. Но не закинула. Ярко светило солнце, дождь закончился, она нашла дорогу… но внезапно ее охватило полная безысходность. Словно невероятно тяжелая ноша легла на ее хрупкие плечи. Человеку многое может привидеться, если он внезапно просыпается, а вокруг бушует гроза. Разумеется, может. Но то, что в тот миг открылось ее глазам, подвести под видение не представлялось возможным.
Пока она спала, кто-то очертил широкий круг, взрывая траву, иголки, кусты. В центре этого круга находилась брошенная кабина грузовика. Круг этот она ясно видела перед собой, полоса влажной черной земли, прорезающая зелень травы и кустов. Кусты и молодые деревца, растущие ранее на этой полосе, валялись рядом, вырванные с корнем. Бог Заблудившихся приходил этой ночью и нарисовал вокруг нее круг, как бы говоря: «Держитесь от нее подальше, она – моя, она принадлежит мне».
Первая половина девятого иннинга
Все воскресенье Триша прошагала под жгущими лучами солнца, щедро льющимися на нее с синего неба. Утром мокрые леса исходили паром, к полудню все высохло. Солнце жарило нещадно. Триша все еще радовалась, что нашла дорогу, но куда больше ей хотелось идти под сенью деревьев. Она чувствовала, что у нее опять поднялась температура, усталость с новой силой давила на плечи, превращая каждый шаг в подвиг. Зверь наблюдал за ней, следовал за ней, не показываясь из лесу, и наблюдал. Чувство, что на нее смотрят, не покидало Тришу ни на минуту, потому что зверь никуда от нее не уходил. Оставался в лесу по правую сторону дороги. Пару раз девочке показалось, что она увидела его, но, возможно, она приняла за зверя тень, отбрасываемую ветками. Ей не хотелось его видеть. В вспышке молнии она увидела более чем достаточно. Мех, огромные торчащие уши, массивное туловище.
И глаза. Черные глаза, большие и нечеловеческие. Остекленевшие, но ничего не упускающие. Глаза, которые знали о ее присутствии.
Зверь не уйдет, пока не убедится, что мне отсюда не выбраться, в отчаянии думала Триша. Он этого не допустит. Он не позволит мне выбраться отсюда.
