сколько мне приходилось отпеть в своей жизни людей, которые, будучи совершенно здоровыми и полными разнообразных жизненных планов, выходили утром на работу или шли за хлебом, а потом оказывались у патологоанатома. Человек настолько слаб, что… А за вами целая армия головорезов гоняется! — священник слегка повысил тон. — Не вижу никаких оснований для беспечности! И еще меня волнует Светлана, — женщина удивленно подняла брови. — Да-да. Вы же были в детстве крещены в Церкви, но потом, попав к этому проходимцу, от Бога отреклись.
Светлана сидела словно громом пораженная.
— Я?! Да бросьте, батюшка! Вы же сами сказали, что он проходимец. О каком отречении может быть речь?
— Насколько я знаю, адепты секты Святославского в ходе чина так называемого «крещения» отрекаются от православной Церкви и от своих родителей. Более того, свою бумагу они подписывают кровью.
— Да, было такое, но какое это имеет значение? — Светлана была искренне удивлена.
— Увы, Светлана, имеет. Фактически вы отреклись от Бога, предав Его.
— И что теперь?
— Если вы понимаете, что совершили ошибку, связавшись с сектой, то надо в этом раскаяться.
— Да я уже давно раскаиваюсь!
— Прекрасно, тогда надо принести покаяние Богу в Таинстве исповеди.
— Зачем? Если Бог слышит меня и видит мое сердце, то Он видит мое искреннее сожаление и раскаяние.
— Видите ли, Светлана, у человека есть не только из душа, но и тело. Причем тело является неотъемлемой частью человеческого существа. Я могу даже больше сказать — тело часть человеческой личности. Вот поэтому Бог установил в Церкви специальные Таинства, в которых невидимая благодать Божия сообщается зримым — видимым — образом. Можно рассмотреть любое Таинство, и вы увидите реализацию этого принципа. По поводу Исповеди я могу сказать еще и то, что грех есть не обычное нарушение закона. Если рассматривать эту проблему только в юридических терминах, то, действительно, не совсем понятно, зачем совершать Таинство — достаточно человеку признать свою ошибку и дело сделано. Но в том-то и беда, что грех есть болезнь. Грех ранит нашу душу, изменяет, извращает наше человеческое естество. Именно по этой причине происходит постепенная деградация человека, одержимого той или иной страстью. И Таинство покаяния необходимо не для получения формального прощения, но именно для исцеления души. Да, разговор с самим собой, предшествующий Таинству, необходим. Человек сначала должен осознать свой грех, должен признаться самому себе в том, что он совершил преступление перед Богом, но этого недостаточно. Потом надо обязательно прийти в Церковь, где в Таинстве и снизойдет на человека благодать, исцеляющая его душу. Только в этом случае совершенный ранее грех становится не бывшим.
— Хорошо, батюшка, я согласна. Думаю, здесь проблем для меня не будет.
Отец Василий посмотрел на Светлану серьезно и сочувственно, сказав с сомнением:
— Хорошо, если так. А как вы, Иван?
— Нет, батюшка, я пока не готов.
— Понимаю и настаивать не буду. Сделаем так. Завтра у нас ранний подъем, едем на службу в наш храм. Служить будет отец Григорий, а я займусь вами, страдальцами.
Вечером, когда священник удалился к себе в спальню, я усадил коллег по несчастью за стол.
— Что будем делать с деньгами?
— Давай выкинем на фиг — и все! Чего еще с ними делать?
— Митрич, я говорю серьезно!
— Не, а почему сразу все смотрят на меня? Что, нашли самого жадного? Если на то пошло, и я серьезно! — Дорохов сидел красный, как рак.
— Дорогие мои, это грязные деньги, я из них не возьму и копейки.
— Ой, какой благородный! А Светлана? У нее этот упырь забрал все! Слышишь?! ВСЕ! В том числе серьезный налаженный бизнес. Она, по-твоему, не имеет права на компенсацию?
Я глубоко задумался. Здесь Митрич был определенно прав.
— Ваня, не кипятись. Я ни на чем не настаиваю, давай говорить спокойно. О Светлане Леонидовне я и правда не подумал. Мне кажется, что в такой ситуации она вполне имеет право на некоторую компенсацию.
— Мне ничего не надо, — тихо проговорила Светлана.
— Света, не надо делать необдуманных поступков. Он обманом завладел твоим имуществом, почему тебе не взять свое?! — Дорохов был весьма убедителен.
— Ну не знаю, — она уже не была столь уверена. — Мне просто не нравятся эти деньги, они в крови!
— Это все ерунда! Ты берешь свое, понимаешь?
— Ладно, Митрич, эту тему можем пока закрыть. В конце концов, Светлана потом сама решит. Но в любом случае это лишь некоторая часть денег. Что ты собрался делать с остальными?
Дорохов задумался.
— Знаешь, Дэнис, речь идет об очень крупной сумме, и принимать здесь скоропалительные решения негоже. Давай рассмотрим принципиально возможные варианты, что мы можем сделать с ними.
— Интересная мысль. Давай.
— Итак. Мы можем отдать их Святославскому.
— Это сразу отпадает. Очевидно, он их использует во зло.
— Отлично. Можем еще отдать их государству…
Светлана тихо рассмеялась, мы с Митричем тоже не удержались от улыбок.
— Вариант общего одобрения не вызвал, — продолжил Дорохов. — Можем разделить между собой.
— Я категорически против.
— Я тоже, — подняла правую руку Светлана.
— Так. Деньги можно банально уничтожить.
— А смысл? Нет, это неразумно, — я начал наконец понимать, что проблема на самом деле не так проста, как казалась на первый взгляд.
— Что еще остается?
— Можно отдать Церкви, — пришла мне в голову мысль.
— Церкви в лице кого? — язвительный тон Митрича не предвещал ничего хорошего. — Чиновника с Чистого переулка? А не лучше ли в таком разе отдать государству?
— Митрич, давай не будем, а? — вспылил я.
— А что?! Подумаешь, треснет харя у парочки попов, зато денежки пристроим.
— Ваня, прекрати! — Светлана Леонидовна вступилась за меня.
Мы с Дороховым надулись и замолчали. Надо сказать, я понимал, что определенная доля истины в словах Митрича все же есть.
— Ну тогда отдать священнику, которому можно доверять, — не сдавался я.
— Угу, свою головную боль свалить не плечи несчастного попа.
Да, здесь Митрич тоже был прав.
— И что же ты предлагаешь? — сдался я.
— Пока ничего конкретного. Такие вопросы сразу не решаются. Вопрос надо изучить и проработать. Я знаю одно! В России сегодня очень много несчастных нуждающихся людей, до которых никому нет дела. И, если это грязные деньги, заработанные на человеческом горе, то будет справедливо использовать их на помощь тем, кто попал в беду. Здесь достаточно средств, чтобы построить здание, оборудовать его и еще останутся деньги, которые можно вложить под проценты. На эти доходы и содержать в дальнейшем созданное учреждение. А что это будет, не столь важно, я пока не придумал.
Мы с тещей задумались надолго. Я чувствовал, что в главном Дорохов прав. Теща, видимо, была аналогичного мнения.
