– Лизи, я не могу в это поверить!
– Увидишь – поверишь, – ответила Лизи. – Так что поезжайте прямиком в Дерри. Встретимся в «Акадии».
– Лизи, что это за шум? Такое ощущение, что вы в душе!
– Зал гидротерапии, на другой стороне коридора, – солгала Лизи, подумав: «Потом мы не сможем ей всё это объяснить… никогда в жизни». – Дверь открыта, а там ужасно шумно.
Какие-то мгновения слышался только шум дождя. Затем вновь заговорила Дарла:
– Если она полностью в порядке, может, мы с Канти всё-таки заглянем в «Снежный шквал»? До Дерри ехать далеко, а мы просто умираем от голода.
На мгновение Лизи страшно на неё разозлилась, потом чуть не дала себе в глаз за такие чувства. Чем позже они приехали бы в Дерри, тем лучше… или не так? И всё-таки нотки раздражительности, которые она услышала в голосе Дарлы, радости у неё не вызвали. Вероятно потому, что и тут дело касалось только их, сестёр.
– Конечно, почему нет? – Она показала Аманде сложенные колечком большой и указательный палец. Та кивнула и улыбнулась. – Мы же никуда не уедем, Дарл.
Разве что прошвырнёмся в Мальчишечью луну, чтобы избавиться от мёртвого безумца. Если нам повезёт. Если всё пойдёт, как нам того хочется.
– Можешь ты снова передать трубку Анде? – В голосе Дарлы всё ещё звучало раздражение, словно она и не видела впавшую в кому старшую сестру, вот и подозревала, что Аманда лишь имитировала кататоническое состояние. – Канти хочет поговорить с ней.
– Конечно, – ответила Лизи, беззвучно произнесла «Кантата», передавая мобильник Аманде.
Аманда заверила Канти, что она в полном порядке и да, иначе как чудом её пробуждение не назвать. Потом одобрила их намерение следовать первоначальному плану перекусить в «Снежном шквале» и подтвердила, что им нет необходимости ехать в Касл-Вью, чтобы забрать из её дома какие-то нужные ей вещи. Потому что у неё, спасибо заботам Лизи, есть всё.
К концу разговора дождь прекратился, как-то разом, не постепенно сходя на нет, а словно Господь закрыл кран где-то на небесах, и Лизи вдруг осенило: вот так шёл дождь в.
Мальчишечьей луне; быстрыми, короткими, внезапно начинающимися и так же прекращающимися ливнями.
«Я ушла оттуда, но не так чтобы далеко», – подумала она и ощутила во рту сладкий, чистый вкус прудовой воды.
А когда Аманда сказала Канти, что любит её, и разорвала связь, столб влажного июньского солнечного света прорвался сквозь облака, и ещё одна радуга украсила небо, совсем близко от них, зависнув над озером Касл. «Как обещание, – подумала Лизи. – Из тех, которым хочется верить, да только сомнения остаются».
8
Голос Аманды оторвал её от лицезрения радуги. Анда уже набрала номер «Справочной службы» и спросила телефон «Гринлауна», который и записала подушечкой указательного пальца на конденсате, оставшемся в нижней части ветрового стекла «бумера».
– Цифры останутся на стекле даже после того, как конденсат полностью испарится, знаешь ли, – проворчала Лизи, как только Аманда закончила разговор. – Придётся смывать их «уиндексом». У меня есть ручка в «бардачке»… почему ты не спросила?
– Потому что я – кататоник, – ответила Аманда и протянула ей телефон.
Лизи лишь посмотрела на него.
– И кому я должна звонить?
– Как будто ты не знаешь.
– Аманда…
– Тебе лучше знать, Лизи. Я понятия не имею, с кем говорить, и не представляю, как ты меня туда устроила. – Она помолчала, пальцами свободной руки теребя штанину пижамы. Облака вновь сомкнулись, день потемнел, радуга могла им привидеться. – Только устроила не ты – Скотт. Как-то договорился. Забронировал мне местечко.
Лизи кивнула. Не доверяла собственному голосу, не решалась произнести хоть слово.
– Когда? – полюбопытствовала Аманда. – После того как я порезала себя в последний раз? После того как мы с ним увиделись в бухте Южного ветра? Которую он называл какой-то луной?
Уточнять название Лизи не стала.
– Он обворожил одного врача, Хью Олбернесса. Тот посмотрел историю твоей болезни, согласился, что прогноз неблагоприятный, и когда ты ушла на этот раз, осмотрел тебя и принял в клинику. Ты этого не помнишь? Совершенно не помнишь?
– Нет.
Лизи взяла мобильник, посмотрела на номер, записанный на испаряющемся конденсате.
– Я не знаю, что ему сказать, Анда.
– А что сказал бы ему Скотт, Маленькая? Маленькая. Опять. Третий ливень, яростный, но короткий, каких-то двадцать секунд, обрушился на автомобиль, а пока капли вышибали дробь по крыше, Лизи подумала о всех выступлениях Скотта (он называл их концертами), на которые она всегда с ним ходила. За достопамятным исключением (Нашвилл, 1988 год) она вроде всегда хорошо проводила там время, и почему нет? Он говорил собравшимся то, что они хотели услышать, от неё требовалось лишь улыбаться и хлопать в нужных местах. Да, иной раз приходилось и говорить «Благодарю», выражая признательность. Случалось,
