того, в чью лодыжку попала бы пуля. Но револьвер не выстрелил, просто лежал на ковре, уставившись вдаль единственным идиотским глазом. И наклонившись, чтобы поднять револьвер, Лизи услышала донёсшийся снизу глухой удар, словно кто-то на что-то там наткнулся и свалил на пол. Должно быть, одну из коробок, наполненную главным образом чистой бумагой.
Когда Лизи вновь посмотрела на сестру, руки Аманды, правая над левой, прижимались к маленькой груди. Лицо побледнело, глаза превратились в тёмные озёра страха.
– Я не могу держать револьвер, – прошептала она. – Мои руки… видишь? – Она вытянула руки перед собой ладонями вверх, демонстрируя порезы.
– Возьми эту долбаную штуковину, – прорычала Лизи. – Стрелять из неё тебе не придётся.
На этот раз Аманда с неохотой сомкнула пальцы на обтянутой резиной рукояткой «Следопыта».
– Ты обещаешь?
– Нет, – честно призналась Лизи. – Но скорее всего не придётся.
Она смотрела в сторону лестницы, которая вела в амбар. Та часть рабочих апартаментов была более тёмной, более зловещей, особенно теперь, когда револьвер перекочевал к Аманде. Не заслуживающей доверия Аманде, которая могла сделать всё что угодно. В том числе, с пятидесятипроцентной вероятностью, и то, о чём её и просили.
– Какой у тебя план? – прошептала Аманда. В другой комнате вновь запел старина Хэнк, и Лизи знала: по экрану телевизора бегут титры фильма «Последний киносеанс».
Лизи приложила палец к губам, как бы говоря: «Ш-ш-ш-ш», – (теперь нужно вести себя тихо) и попятилась от Аманды. Один шаг, два, три, четыре. Теперь она находилась посреди кабинета, на равном расстоянии как от Большого Джумбо Думбо, так и от Аманды, которая стояла в дверях соседней комнаты, неловко держа револьвер калибра 0,22 дюйма, нацелив его на ковёр с кровавыми пятнами. Громыхнул гром. Играла кантри-музыка. Снизу не доносилось ни звука.
– Я не думаю, что он внизу, – прошептала Аманда. Лизи отступила ещё на шаг к большому, красного дерева, столу. Чувствовала, что нервы у неё натянуты до предела, вся она вибрирует от напряжения, но рациональная часть её сознания допускала, что Аманда могла быть права. Телефон не работал, но в здешних местах обрывы на линии случались как минимум дважды в месяц, особенно во время летних гроз. Этот глухой удар, который она слышала, когда наклонялась, чтобы поднять револьвер… она слышала глухой удар? Или всего лишь разыгралось воображение?
– Я не думаю, что внизу кто-то… – начала Аманда, и вот тут погас свет.
2
Несколько секунд (бесконечных секунд) Лизи ничего не видела и честила себя за то, что не захватила из машины фонарик. Могла ведь сообразить. А так ей оставалось лишь стоять на месте и убеждать Аманду следовать её примеру.
– Анда, не двигайся! Замри и жди моей команды!
– Где он, Лизи? – Аманда начала плакать. – Где он?
– Да здесь я, мисси, – непринуждённо ответил Дули из чернильной темноты, где находилась лестница. – И я прекрасно могу вас видеть через очки, которые на мне. Вы, конечно, зеленоватые, но я прекрасно вас вижу.
– Он не может видеть, он лжёт, – подала голос Лизи, и у неё засосало под ложечкой. Она не рассчитывала, что он воспользуется каким-то оборудованием для ночного видения.
– Ох, миссас, чтоб мне сдохнуть, если я вру. – Голос доносился от лестницы, и теперь Лизи начала различать контуры фигуры. Она не видела его бумажный пакет с ужасами, но (Боже!) слышала, как в нём что-то звякает. – Я вижу вас достаточно хорошо, чтобы знать, что это мисс Высокая-и-Тощая с пукалкой в руке. Я хочу, чтобы вы положили оружие на пол, мисс Высокая. Прямо сейчас. – Голос вдруг стал резче, щёлкнул, словно удар кнута. – Слышите меня?! Бросьте оружие!
Уже наступила ночь, луна то ли ещё не поднялась, то ли её полностью закрывали облака, однако света, попадающего в кабинет через стеклянные панели на крыше, хватало, чтобы Лизи увидела: Аманда опускает револьвер. Ещё не бросает на пол, но уже опускает. Лизи отдала бы всё, лишь бы держать его в руке, но…
«Но обе мои руки должны быть свободны. Чтобы, когда придёт время, я могла тебя схватить, сукин ты сын».
– Нет, Аманда, держи револьвер. Не думаю, что тебе придётся в него стрелять. План у нас другой.
– Бросьте оружие, мисси, это и есть план.
– Он приходит в чужой дом, он обзывает тебя грязными словами. А потом ещё и велит бросить револьвер? Твой собственный револьвер? – гнула своё Лизи.
Едва различимый фантом (при свете – сестра Лион) вновь поднял «Следопыта». Аманда не целилась в силуэт у лестницы, держала револьвер стволом к потолку, но всё-таки держала его. И спина у неё выпрямилась.
– Я сказал, брось оружие! – рявкнул силуэт у лестницы, но что-то в голосе Дули подсказало Лизи: он знал, что битва проиграна. И его чёртов пакет снова звякнул.
– Нет! – крикнула Аманда. – Не брошу! Ты… а ты убирайся отсюда! Убирайся и оставь мою сестру в покое!
– Он не уберётся. – Лизи опередила с ответом силуэт у лестницы. – Он не уберётся, потому что безумен.
– Лучше бы вам так не говорить со мной, – предупредил Дули. – Вы, похоже, забываете, что я могу видеть вас, словно вы – на сцене.
– Но ты же безумен. Так же безумен, как тот мальчишка, что стрелял в моего мужа в Нашвилле. Герд Аллен Коул. Ты о нём знаешь? Конечно же, знаешь, ты в курсе всего, что связано со Скоттом. Мы частенько смеялись над такими, как ты, Джимми…
